Из расколотых гор наружу вышли все богатства недр — от олова до алмазов. Тогдашний король Артис Третий вместо того, чтобы помочь страдающим соседям, напал на них. Северяне прозвали Артиса Предателем — и он принял это прозвище. Говорили даже, что он сильно страдал, нещадно бичевал себя и называл величайшим грешником, а на войну отправился пешком и в одной власянице. И все же захватил Скарлендур, сделав его землями Стоунгарда.
Остатки скарлов подчинились америйской власти или были изгнаны. Они ушли на север и не вернулись. Нашли новый дом среди скал или погибли, упав с края мира.
А те, что остались в горах, со временем одичали или вовсе превратились в чудовищ. Место взрыва было проклято — те, кто долго находился там, начинали болеть, у них выпадали зубы и волосы, а на теле вырастали мерзкие опухоли.
— Сир Гвин.
— Что? — он оторвался от изображения жуткого зарева и пепельного гриба.
— Мы идем?
Остальные рыцари ждали его, застывшего у мозаики.
— Я задумался над тем, как изобразят здесь нас, — Корр торопливо зашагал вперед. — Ведь сегодня — поворотный день в истории!
— Думаете, нас и правда тут изобразят? — наивно спросил юный рыцарь с большими, как у девицы, глазами.
— Вполне возможно, — Коррин потрогал кончик носа. — Когда все получится, люди скажут — именно благодаря сиру Гвину и остальным Святой Престол теперь стоит в Америи!
— Отец меня зауважает наконец-то…
— Тихо, — Коррин резко остановился. — Слышите?
В тишине спящего дворца пробудился мерный гул. Он приближался, и стало понятно — такой шум издают множество ног, шагающих одновременно.
— Что это? — спросил юный рыцарь, со второго раза нащупывая меч.
В Аллее появились стражники Кроунгарда в полной амуниции. Копья в руках и короткие мечи на поясе, кольчуги и шлемы, украшенные короткими плюмажами.
— Нас предали! — рыцарь с ярко-рыжими баками сжал булаву, с ненавистью взирая на Коррина.
— Быть не может, — Гвин стиснул меч. — Новый капитан…
Аллерс Лавеллет вышел вперед: рослый рыцарь с кудрями, как золото, и такими же усами. Луна играла на его черненом панцире, украшенном затейливой вязью. Белый плащ и золотая перевязь капитана сидели на нем, как влитые. Гордый двойной подбородок смотрел вперед.
Зря Пьерриг пригласил его. Лавеллет славился как поборник справедливости и чуть ли не идеал рыцарства. Человек, неспособный на предательство и не знающий корысти. Коррин почувствовал что-то неладное, когда услышал его имя. Теперь ясно, почему.
