Для Сарисы вырыли глубокую яму, а на дно вкопали косой деревянный крест. Герцогиня лежала там и кричала, пока солдаты прибивали ее руки и ноги к кресту, а Дэнтон смотрел на нее сверху вниз.
Летнее утро было теплым, несмотря на ветер, но сердце Дэнтона леденело.
— Древние лотарцы хоронили мертвых под открытым небом, — сказал он. — Знатных — на вершине башен.
— Я думаю, в этом есть смысл, — постучав ногтем по зеленому яйцу, сказал инквизитор. — Твои предки были мудры, хоть и не знали Господа.
— Многие лотарцы приняли Просветителя еще до завоевания.
— Объединения, юный Дэнтон, — Кослоу внимательно посмотрел на него. — Это принято называть Объединением Америи.
— Да, инквизитор, я знаю.
Последний гвоздь пробил лодыжку Сарисы насквозь. Герцогиня билась, как приколотое булавкой насекомое, и без остановки кричала. Лицо ее покраснело, голос охрип, так что Дэнтон теперь не мог узнать даже его.
Солдаты вылезли из ямы и подняли за собой лестницы. Инквизитор Кослоу вышел вперед.
— Согласно Железному кодексу и догматам церкви Просветителя, мы, инквизитор Кослоу, от лица Божьего приговариваем тебя, герцогиня Сариса Моллард, к смерти через погребение. В наказание за совершенные пред Богом и людьми проступки душа твоя падет в Небытие, где сгинет навеки без надежды на вечную жизнь, которая ждет истинно праведных. Именем инквизиции и Святого Престола мы избавляем этот мир от тебя!
Кослоу поднял в воздух руку с яйцом и сжал ее. Яйцо разбилось, как символ того, что душа Сарисы скоро исчезнет навсегда.
Солдаты взяли лопаты и стали кидать землю вниз. Кослоу бросил осколки скорлупы в яму и вытер руки о поданное Дэном полотенце.
— Дэнтон, это не я! — вопила Сариса, и черные комья падали ей на лицо. — Клянусь перед ликом Господа, это не я убила твою мать!
«Я знаю», — подумал Дэнтон.
Скоро крики Сарисы затихли, заваленные землей. Дэнтон и Кослоу вдвоем пошли к Альдерингу. Солдаты остались — сейчас они закопают яму и положат сверху дерн, чтобы не было понятно, что здесь казнен грешник. Кослоу не зря сказал последние слова. От тех, кого инквизиция отправляет в Небытие, не должно остаться даже памяти.
Дэн всю дорогу молчал, не в силах сказать то, что должен был. То, что он обещал Эллису и самому себе. Кослоу тоже молчал, что-то мурлыкая под нос.
У ворот Альдеринга их ждал Брон. Он расположился прямо возле рва, на еще покрытой росой траве, жевал хлеб с сыром и запивал вином.
— Все кончено, инквизитор? — утирая черные с проседью усы, спросил он и поднялся.
