воздвигнуто семьдесят новых виселиц! Костры пылают непрестанно, не успевая превратиться в золу! Каждое утро оттачивается топор палача и к вечеру снова становится тупым. Дня не проходит, чтобы не казнили какого-нибудь вельможу. Позавчера Блентайр, вчера — Норткерри, сегодня — Соут-Реппо, завтра — Тирконнел. Через неделю ваш черед, Чендос, а в следующем месяце — мой. Милорды, милорды, стыд и позор, что все эти славные английские головы падают ради удовольствия ничтожного проходимца — даже не нашего соотечественника! Ужасна, нестерпима мысль, что временщик, какой-то неаполитанец, может вытащить сколько ему угодно смертных приговоров из-под подушки королевы! Они развлекаются, говорите вы? Клянусь небом, это гнусно! Они развлекаются, эти влюбленные, в то время как топор палача плодит вдов и сирот у их дверей! Увы, слишком часто их итальянской гитаре вторит звон цепей! Ваше величество, вы выписываете певчих из Авиньонской капеллы, в вашем дворце что ни день спектакли, представления, концерты. Черт возьми, ваше величество, поменьше бы развлечений у вас и траура у нас, шутов там и палачей здесь, подмостков в Вестминстере и эшафотов в Тайберне!
Лорд Монтегью. Берегитесь, милорд Клинтон! Мы верноподданные. Ни слова о королеве — виноват один Фабиани.
Симон Рeнар(кладя руку на плечо лорду Клинтону). Терпение!
Лорд Клинтон. Легко сказать, господин Симон Ренар. Вы амонтский бальи[7] во Франш-Конте[8], подданный императора[9] и его посол в Лондоне. Вы представляете здесь испанского принца, будущего супруга королевы. Особа ваша священна для временщика. Другое дело мы, для вас Фабиани пастушок, для нас он — мясник.
На сцене окончательно стемнело.
Симон Ренар. Этот человек мешает мне не меньше, чем вам. Вы боитесь только за свою жизнь, я же опасаюсь за свой кредит, что гораздо важнее. Я не разговариваю — я действую. Во мне, милорд, меньше гнева, чем в вас, но зато больше ненависти. Я уничтожу временщика.
Лорд Монтегью. Но каким образом? Я думаю об этом целыми днями.
Симон Ренар. Фавориты королев появляются и исчезают не днем, а ночью.
Лорд Чендос. Эта ночь достаточно темна и страшна.
Симон Ренар. Она вполне подходит для задуманного мною дела.
Лорд Чендос. Что вы собираетесь предпринять?
Симон Ренар. Увидите, милорд Чендос. Когда царствует женщина, царствует каприз, и политика становится уже не делом расчета, а игрой случая. Тут ничего не предусмотришь. Между сегодняшним днем и завтрашним — никакой связи. Дела решаются не шахматными ходами, а разыгрываются в карты.
