— Смогу и сейчас, если необходимо.
Следователь кивает эксперту — продолжайте осмотр, — а сам выходит с вдовой в соседнюю комнату. Женщина садится на стул, уронив руки, и они как бы сами собой находят место у нее на коленях. Пальцы тормошат носовой платок, складывая его то так, то этак.
— Следователь Трофимов Павел Ефимович.
Она церемонно наклоняет голову:
— Сукачева Елена Васильевна.
— Можете предположить, кто из знакомых покойного способен на такое?
— Почему «из знакомых»?
— Судя по всему, они предварительно спокойно разговаривали. Анатолий Петрович показывал гостю чертежи. Ссора произошла потом.
Елена Васильевна несколько раз отрицательно качает головой, разлетаются пышные, густые волосы, посветлее, чем у мужа.
— Непохоже на Толю. Чаще бывало наоборот. Если кто-нибудь к нему придет злым — уйдет добрым, горюн уйдет утешенным, мрачнюга — веселым. Муж умел с людьми ладить. Его любили все, без исключения, ученики и сотрудники. А знаете, сколько их было?
— Что же, совсем не оставалось недовольных? Обиженных, противников, конкурентов, наконец?
— Как не быть? Бывали. Но Толя умел к любой буке подход найти. Он говорил: злость в человеке если не причину, то хоть причинку имеет. Ее отыскать надобно. Узнать, у кого что болит, у кого что случилось… А причинка, как пружинка, распрямляется в обе стороны.
«Да, это не ее слова. Вернее, они стали ее словами так же, как интонации, как выражение значительности, — думает Павел Ефимович, присматриваясь к вдове. — Итак, она утверждает, что у покойного не было врагов. Допустим, она так считала. Но в таком случае, чего же боялась?» Он наклоняется к ней, доверительно спрашивает:
— А среди бук не было ли затаенных?
Он видит по внезапно потемневшему лицу женщины, что попал в самую точку, и поспешно добавляет:
— Говорите, не стесняйтесь, мы не будем его терзать понапрасну, сначала тщательно проверим.
Ее лицо притемнилось еще больше, и взгляд вы-острился.
— Нет, нет, я все сказала. А теперь, извините, пойду к своей сестре. У нее переночую…
Павел Ефимович чувствует, что сказал что-то не так, но исправлять поздно. Он прощается, условившись с Еленой Васильевной, что она ему позвонит через несколько дней.
Все время, пока они разговаривали, у Трофимова оставалось впечатление какого-то тягостного несоответствия слов вдовы и ее состояния. Он знал, что будет терзаться этой недопроявленностью, пока не сформулирует ее в точных и четких выражениях. Но сейчас у него не было для этого ни времени, ни условий.
