— Вообще я неплохо. Думаю в сельскохозяйственный поступать. На экономику.
— А что не на литфак? Ты ж стихи пишешь.
Роман поморщился. Что они пристали с этим литфаком?
— Ну а зарабатывать-то как? Стихи в электричках читать? Или как Инюшкин — литературу в школе преподавать?
— О! Да ты молодец: не каждый в твоем возрасте знает, чего хочет. Не мальчик уже — мужчина.
Кузьмич похлопал Романа по плечу и тепло улыбнулся. В блеклых стариковских глазах, невзирая на морось и тучи, сверкнули солнечные лучики. Это почему-то сразу навеяло воспоминания о многочасовых посиделках над картами школьных катакомб, которых у сантехника хранилось множество, о составлении планов спасения учеников, об операции по обезвреживанию Червякова. Перед глазами снова появилось лицо Нади, которое тут же сменилось точеным профилем рыжеволосой незнакомки. Резко втянув воздух, будто собираясь нырнуть, Волкогонов спросил:
— Кузьмич, ты… ну, поопытней меня. Как сделать, чтобы девушка тебя… ну заметила?..
Сантехник ответил не сразу. Подумал, чуть склонил голову к плечу, став похожим на страуса, поглядел куда-то в сторону, будто одни ему ведомые дали разглядывал, и, не поворачиваясь к парню, все-таки сказал:
— А тебе эта девушка действительно нужна?
Роман вздрогнул.
— Тогда нужно свои сильные стороны использовать. Твоя девушка обязательно на это внимание обратит.
— Моя?
— Ну, тебе же кажется, что она именно тебе предназначена?
— Верно.
— Ну, значит, твоя.
— Да если б я знал, какие у меня сильные стороны, которые девушке могут понравиться…
— Ну а что ты умеешь? Что любишь делать?
— Ну… стихи пишу, на гитаре немного играю.
— Вот и напиши ей стихи. И на гитаре сыграй. Если от души — ей точно понравится.
— Наверное.
— Не боись, Роман. Девушки внимание очень любят, даже если вида не показывают. Так что все у тебя получится. Ты видный парень. Эх, а говоришь — экономика!
Поболтав еще пару минут, распрощались, и Волкогонов снова побрел по мокрым неприветливым улицам, пока не услышал, как Кузьмич его зовет. Он оглянулся и увидел, как сантехник с улыбкой потирает большой и указательный палец — символ денег.
Пензенские чудики — о них вам не расскажет ни один экскурсовод или путеводитель. Но старожилы и архивы помнят истории про чудаков, чокнутых и блаженных. А ребята, чье детство прошло не только за компьютерами, но и во дворах, знали всех городских дурачков: и безобидных вроде Семы, который мог просто подойти, показать газетную вырезку с фотографией танка и потом опять пойти по своим делам, до опасных — вроде Вальдемара или Витали, которые могли швырнуть в тебя чем-нибудь тяжелым, а то и отчебучить чего похуже.
