Поймав свое отражение в одной из витрин, Роман отметил, что парень он ничего и девчонки были бы счастливы с ним встречаться. Проблема была в том, что ни одна из них не сможет быть Надей. Между ними была странная волшебная, а может, и химическая штука. Понимали друг друга с полуслова, интересовались одним и тем же. Остальные девушки на фоне Нади казались суетливыми пигалицами, дурочками, не прочитавшими ни одной книжки. Ни одна из них, например, не понимала его волонтерства. Девчонки, как и многие одноклассники, считали помощь Романа беженцам причудой. Ну, таскает парень куда-то старую одежду, ходит после уроков на какую-то стройку помогать. Делать, видимо, ему больше нечего. А Надя была не такой, она очень хорошо понимала, зачем он это делает, помогала и поддерживала как могла.
Общих воспоминаний хватило бы на целый роман: они вместе шли по следу военрука, а потом он с Андрюхой Масляевым спасал ее и других ребят из лаборатории Червякова. Затем решился и пригласил Надю в кино — демонстративно, перед всем классом, потому что придурки-одноклассники считали ее чуть ли не юродивой[1].
Тяжко вздохнув, парень взял себя в руки, стер с лица противную скорбную мину и ускорил шаг: нужно было еще успеть купить цветы.
Дождь зарядил, не успел Волкогонов дойти до цветочного на улице Лермонтова. Он чертыхнулся и надел капюшон, втянув голову в плечи, чтоб сырой ветер не заползал за воротник куртки. Похлопав по карману, убедился, что иридиевая плата благополучно покоится на месте. Теперь можно было отправляться на вокзал, а уже после линейки — в педагогический университет, где его ждали заказчики.
Букет из мелких розовых хризантем Волкогонов выбрал в ларьке почти сразу. Продавщица мило ему пооулыбалась и поздравила с первым сентября, заметив под чуть расстегнутой курткой белую рубашку и галстук. Роман выдавил из себя ответную улыбку, отдавая деньги, и заспешил на вокзал.
Поезд уже стоял на перроне и пыхтел. Людей было немного. Надю Волкогонов заметил издалека и прибавил шаг. С ее родителями он встречался раньше, так что особенно не нервничал. Правда, сейчас совершенно не хотелось расшаркиваться и сохранять хорошую мину, его бы больше порадовали хотя бы две минуты с Надей наедине, но он не особо рассчитывал на такой подарок судьбы.
— Доброе утро, — произнес как можно бодрее, подойдя к семье Ушаковых, которые деловито расставляли свои многочисленные сумки и чемоданы.
— О, Роман! — с такой же слегка деланой бодростью отозвался Надин отец и протянул парню руку. — Ты гляди-ка, по-праздничному, с цветами.
