***
Капитан Чигринов стоял возле открытого иллюминатора и курил. Он любил эти часы позднего вечера, когда работы па судах прекращались, стихал грохот, порт пустел. Хотя жизнь на причалах не прекращалась.
Капитан думал, что вот ремонт, слава богу, кончается и скоро в море, опять за настоящую работу, без которой он уже и не мыслил себя и по которой стосковался. Водолазы сменили винт, механики отремонтировали двигатель, осталось кое-что по мелочам.
Сегодня в коридоре управления Чигринов встретился с Иванниковым, и тот, полуобняв его за плечи, как бы в шутку спросил: «Ну как, не надоела еще земля? Не тянет в море?» Будто на берегу для капитанов курорт! Сам был в этой шкуре, должен бы помнить. «Между прочим, я два года не был в отпуске», — сказал Чигринов. «Всего-то! — воскликнул Иванников. — Ну, вам ли сетовать, Алексей Петрович! (В этом был намек па Анну?) Сейчас пойдете на юг, в тропики. Вернетесь с бронзовым загаром. Будут думать, что были в Сочи».
Все-таки капитаны начинают говорить на разных языках, если один из них бросил якорь на берегу, а другой болтается в море. В отпуске капитаны не бывают по нескольку лет: все некогда. И море, которое когда-то манило романтикой, давно стало для них работой — обыденной, трудной и опасной.
Нет, он не клял судьбу. Он любил море, любил капитанскую работу, и, если бы ему предложили начать жизнь сначала, он снова выбрал бы море.
Он заболел им еще в детстве, после того, как посмотрел «Мы из Кронштадта». Фильм потряс его. Он бредил матросами и страстно возмечтал раздобыть тельняшку. Но в далекой алтайской деревеньке тельняшку днем с огнем было не сыскать, а до моря лежали тысячи и тысячи верст.
Когда началась война, мечта о море овладела им с еще большей силой. Думалось — попадет во флот, но угодил в пехоту и стал полковым разведчиком. Всю войну пролазил по тылам противника и уж никак не думал, что судьба все же приведет его к морю.
Впервые увидел он море, когда с боем взяли старинную морскую крепость на берегу Балтики. Тогда, как только кончился бой, он оказался на плоском песчаном берегу, и море поразило его беспрерывным движением мелких серых волн. Небо было бесцветным и приплюснутым. Он почему-то думал, что море всегда синее и радостное, а небо над ним высокое и солнечное. Низкая песчаная коса была завалена трупами лошадей и солдат — немецких и наших — и горелым металлоломом: танками, самоходками, орудиями. От смрада нечем было дышать. Но он долго смотрел на пологие мутные волны, все набегающие и набегающие откуда-то из глубины серого дождливого пространства, и никак не мог осознать, что вот это и есть знаменитая Балтика, которую он так хотел видеть еще с детства.
