— Зачем они так мажутся? На этот жир страшно налипает пыль.
— Должно быть, это считается у них своего рода шиком. Впрочем, я не знаю. Надо спросить у Джима.
— Этот Бриджер кажется мне ничуть не умнее краснокожих… Ой, а это что ещё за особы? — Кэтрин кивком головы указала на двух белых женщин, которые неторопливо подошли к солдатам, покачивая бёдрами.
— Похоже, это проститутки, — предположила Маргарита.
— Неужели в форте есть проститутки? — не удержалась и воскликнула Нэнси из-за плеча хозяйки.
— От них пахнет псиной, — Кэтрин Трублад скривила лицо, — не человеком, не женщиной, а псиной.
— Будьте снисходительной, дорогая, — ответила Марго. — Эти жалкие существа — тоже женщины и тоже хотят любви.
— Эти… они не люди, — решительно проговорила Кэтрин. — Их невозможно любить человеческой любовью. Собаку тоже можно любить, ласкать её, играть с нею, кормить заботиться. Но не как человека любить, а как собаку.
Кэтрин Трублад тряхнула головой, как бы ставя окончательную точку.
— Нэнси, — Маргарита повернулась к девушке, — Кэтрин сказала мне, что ты ведёшь дневник?
— Да, мадам.
— Ты непременно должна занести туда впечатления о сегодняшней нашей остановке, о дикарях и даже об этих несчастных женщинах, вынужденных торговать своим телом в этих диких местах.
***
«Воскресенье, 17 июня, 1866. Покинули форт Ларами и остановились на берегу реки Платт возле ранчо, которое носит название Девятая Миля. На расстоянии примерно шестидесяти миль отсюда возвышался пик Ларами. Я слышала от Джима Бриджера, что форт Ларами — излюбленное место многих торговцев и фермеров, женатых на индеанках. Здесь постоянно находится множество индейцев. Джим рассказал, что обычно форт Ларами очень приветлив, но этого, к сожалению, нельзя сказать о тех днях, которые мы провели возле форта. Индейцы очень недовольны тем, что Кэррингтон ведёт экспедицию в самое сердце их страны. Это, оказывается, противоречит всем заключённым с туземцами соглашениям.
Меня очень удивляет, что взрослые люди не могут договориться. Быть может, ни одна из сторон просто не желает прийти к нерушимому союзу? Всего этого я понять не могу, из-за чего на душе лежит лёгкая тень беспокойства. Но эта тень не способна заглушить яркие впечатления от нашего путешествия.
Наш обоз состоит из двухсот двадцати шести фургонов, запряжённых мулами. Помимо них, имеются также медицинские повозки. И ещё оркестр из тридцати человек. Можно легко представить, что думают о нашем походе дикари. Они наверняка полагают, что мы отправляемся навеки обосноваться на их земле.
