В жизни всегда больше сдавшихся, чем проигравших.
Генри Форд
5.0
Цыпа проснулся за пятнадцать минут до будильника в дурном расположении духа. Спал дольше обычного – на базар спешить не надо было, так что поставил будильник на девять, время позволяло. Долго вспоминать первопричину печали не пришлось: вчера перед сном внезапно выяснилось, что протерся правый кроссовок. Когда это он успел – не понятно, вроде утром протирал тряпкой – был целый, а вечером вдоль подошвы уже зияла пренеприятнейшая вентиляционная щель.
Сегодня же выходит первый номер газеты, вот он – большой успех, но тут явился конченный кроссовок и все испортил: зияющая дыра шла несколько вразрез с образом кметливого корреспондента «при делах». Вот как в таком виде являться в мэрию и участвовать в заседании оргкомитета городского праздника? Все ж вокруг или бабы, или как бабы – встречают по одежке, а точнее, по обувке!
Цыпа искренне любил свои кроссовки. Когда-то их сняли с какого-то мажорного фуцина на набережной, закинули Бяше в счет долга, а уже от того перепало Цыпе – размер подошел. Настоящие «Адидас Торшин», не кроссовки – мечта. В скольких переделках они побывали – страшно вспомнить. И вот, когда хозяин начал наконец-то выбираться из канализации, дали течь на самом видном месте, хоть плачь.
Оставался запасной рабочий вариант – обуть новые туфли, стоявшие в шкафу еще с выпускного. Но туфлями их назвать – чересчур громко. Если бы это была хоть приличная «солома»[39], так нет – узкие лодочки с лапшой и лязгающей колодочкой, такие айзера любят под спортивный штан надевать, собираясь на танцы народов Юга. Выпускной весной мать надыбала их через какую-то подругу в военторге, чем страшно гордилась – по блату, аж за сто пятьдесят рублей. Цыпа даже тогда сопротивлялся изо всех сил, а что уж за сейчас говорить?
На выпускном туфли по-шурику натерли ноги до волдырей, но все вокруг были такие официальные, что дать босяка не представлялось возможным. Цыпа мучился всю ночь, пока класс не решил встретить рассвет у моря. Все школы обычно догуливали в порту на пирсе, а его однокашники тогда решили отсоседиться и допивали под рассвет на Гэшке – десятиметровой вышке, с которой храбрецы сигали в море. Цыпа не прыгал – он разулся, дудлил шампанское с горла и с удовольствием отправил бы туфли в свободный полет, но сто пятьдесят рублей – это большие деньги, так что обувка благополучно попала домой, где с тех пор покорно собирала пыль в шкафу.
