Король «Джузеппе Наполеон I» обосновался в Неаполе в феврале 1806 года, еще до того, как был провозглашен правителем обеих Сицилий. Принц Луи был провозглашен королем Голландии 5 июня того же года в Париже и прибыл в Гаагу лишь спустя три недели, сопровождаемый королевой Гортензией.
Те, кто еще десяток лет назад слыли якобинцами, восприняли существующую социальную иерархию их нового окружения без возражений. Некоторые феодальные привилегии пришлось отменить, так как собственность наиболее упрямых сторонников «старого режима» была конфискована. В целом старая аристократия сохранила свои земли и положение. Она по-прежнему занимала в армии и управлении высшие посты и наводняла собой дворы узурпаторов. По словам Фредерика Массона, в Неаполе «Жозеф заявил, что как бы заменил Фердинанда IV из дома Бурбонов своей персоной, имея целью улучшить правление, как и ради самих неаполитанцев, заняв дворец своего предшественника в качестве короля нации и заменив испано-французскую династию на свою, итало-французскую».
Жозеф полностью отвергал совет Наполеона относиться к Неаполю как к покоренной стране, конфисковать имения местной аристократии и навязать подданным новую французскую знать. Теперь Жозефу не было нужды ссориться со «старым режимом» — он возглавлял его. Получив в свое распоряжение по королевству, Луи и Жером заняли сходные позиции по отношению к вновь приобретенным землям. Никто из троих не стал навязывать там новый порядок.
Жозеф I сразу же приобрел то, что, по его мнению, было царственными манерами. Его часто называли — особенно грешил этим его царственный брат — человеком без амбиций. Однако все поведение Жозефа доказывает обратное, даже если иногда он проявлял нерешительность или позволял себе плыть по течению. Он вполне по-царски наслаждался своим величием, раболепием окружающих и ленивой роскошью. Массон называет его наиболее «здравомыслящим» из братьев императора, однако его поведение в тех странах, где он обосновался как монарх, вряд ли служит тому подтверждением. В Неаполе, а затем в Испании он оставался совершенно чужд окружающей его действительности. Опьяненный своей милой сердцу столицей и пребывая в убеждении, что с воодушевлением встречен неаполитанцами, Жозеф очень быстро освоился с ролью монарха. Он обустроил подобающий званию двор, сорил деньгами на королевские развлечения и забавы (его охота далеко превзошла охоту Бурбонов), и однажды в течение одного дня в Венафро им была убита сотня диких вепрей. Каждый вечер все дамы двора выстраивались, чтобы поцеловать ему руку. Он даже основал новый рыцарский орден — «Орден обеих Сицилий», так как брат не позволил ему возродить древний, существовавший еще с пятнадцатого века «Орден Полумесяца». Он также изобрел для себя новый замысловатый герб. Кроме того, Жозеф оказывал поддержку писателям и драматургам. Он позволил всем официальным лицам «старого режима» сохранить за собой посты и начал возрождать неаполитанскую армию, набрав себе телохранителей из местной аристократии, что полностью противоречило желаниям Наполеона. Он позволил при этом знати сохранить все ее привилегии и отказался ввести наполеоновский кодекс и десятичную денежную систему на манер французской. В местном соборе он почтил присутствием ожижение крови Святого Дженнаро, на что Наполеон саркастически заметил: «Мои поздравления по случаю примирения с Сан Дженнаро, но должен ли я при этом понимать, что ты заодно починил и все свои фортификационные сооружения?».
