Церемония бракосочетания состоялась 4 января 1802 года в салоне особняка на Рю де Виктуар. Проводил ее папский легат — кардинал Копрара, архиепископ Миланский. Гортензия была бледна, всем было понятно, что предшествующее утро она провела в слезах, и ее бледность еще сильнее подчеркивали ее подвенечное платье, букет флердоранжа и единственная нитка великолепного жемчуга (подарок ее матери). Жозефина, которая, по всей вероятности, не могла не испытывать чувства некой вины, обливалась слезами на протяжении всей церемонии и еще много дней спустя. Когда венчание было закончено, вперед выступили Мюрат с Каролиной с просьбой к кардиналу благословить их брак. «Эта двойная церемония произвела на меня самое неблагоприятное впечатление, — рассказывает Гортензия. Та вторая пара была так откровенно счастлива. Было видно, что они искренне любят друг друга». На венчании присутствовал весь клан, за исключением Жерома, отбывшего в Соединенные Штаты, и все, как один, негодовали на Луи за его женитьбу на одной из Богарне, особенно Каролина, которая завидовала своей школьной подруге с первого дня их знакомства Жозеф, Люсьен, она и Элиза окажутся в один прекрасный день правы. В некотором роде Жозефина действительно на сей раз одержала победу — ее будущему внуку было уготовано судьбой стать императором Наполеоном III. Первый консул выделил жениху (богатство которого на тот день официально составляло 180 тысяч франков) особняк на Рю де Виктуар, а невесте — приданое в 250 тысяч франков, к которым Жозефина добавила еще сто тысяч Новоявленные золовки Гортензии не могли не заметить, что это приданое намного превосходило их собственное.
Жером, которому в 1802 году исполнилось семнадцать, с румяным лицом и черными кудрями, короткой шеей и тонкими поджатыми губами, был капризным баловнем всей семьи, каким и оставался на протяжении всей своей жизни. Правда, в это время Первый консул потакал всем его прихотям. С четырнадцати лет у него вошло в привычку делать разорительные вылазки по парижским магазинам, после которых брат или Жозефина с неизменным юмором были вынуждены оплачивать его счета. После Маренго он потребовал у Наполеона шпагу, которую тот носил во время битвы, и получил ее без промедления. Получив назначение в субалтерны кавалерии консульской гвардии, он тотчас сразился на дуэли с другим молодым офицером и получил пулю в грудную клетку, которую доктора так и не смогли извлечь оттуда. Ее удалили лишь во время правления его племянника Наполеона III. После затянувшегося выздоровления, проведенного частично в стенах Тюильри, брат вынудил его отправиться на флот.
