И хотя Тальма в ту пору был уже далеко не молод и, пожалуй, немного грузноват, однако тотчас без ума влюбился в эту неземную сильфиду Полину, как только летом того года приехал поправить здоровье на водах Экса. Он слал ей страстные цветистые послания, которые ради соблюдения приличий адресовал мадам Софи: «Полина, ты не в состоянии представить глубину моей любви к тебе или сердечных ран, нанесенных мне тобой… Была ли еще на свете судьба, подобная моей? Боже, как я несчастен!» Что было прагматично с его стороны, он также искал ее содействия в получении лицензии на экспорт товаров в Англию для одного торгового дома, в котором имел свою долю. Полина не стала отвечать на его письма или же добывать ему лицензию, и, судя по всему, не пустила его к себе в постель. С другой стороны, она несомненно спала с полковником Антуаном Дюшаном. Этот молодец, офицер-артиллерист в синем мундире, происходил из семьи гренобльских банкиров. Он был не только ее ровесником, но также, подобно Канувилю, отличался мужественностью и красотой. Он объявился в Эксе примерно в то время, что и Тальма, поправить здоровье после тяжелого ранения, полученного им во время осады Валенсии, и вскоре проникся истинной преданностью к этой странной хворающей принцессе. Он утешал ее, когда до нее дошла весть о гибели Канувиля. Полина была настолько потрясена, что несколько дней отказывалась от пищи.
К исходу 1812 года Дюшан, однако, настолько поправился, что смог вернуться к своим пушкам, и так храбро сражался в новом году у Лейпцига, что был возведен в бароны империи.
1 мая 1813 года император и его новая армия соединились с частями Евгения на берегах реки Заале в Саксонии. На следующий день у Лютцена ПО тысяч французов одержали победу над 75 тысячной армией русских и пруссаков под командованием генерала Витгенштейна. Император пришел в восторг от того, как его «марии-луизы» проявили себя, или же, по-крайней мере, сделал вид. «За последние двадцать лет, что я командовал французской армией, мне ни разу не доводилось видеть такую храбрость и такую преданность, — сказал он, обращаясь к солдатам. — «Мои юные бойцы! Честь и мужество сочатся из каждой поры на вашей коже!»
Тем не менее маршал Бессьер пал в бою, ни одна пушка и ни один солдат не были захвачены у неприятеля, а малочисленность кавалерии не позволила французам развернуть широкое преследование и до конца использовать одержанную победу. Император обиженно попрекал вице-короля; «Сын мой! Вчерашний день мог стать таким прекрасным, если бы ты захватил для меня три тысячи пленных. Ну почему ты не сумел прислать мне ни единой души, ведь местность была такова, что неприятель был не в состоянии правильно пользоваться лошадьми?» После того как Евгений занял Дрезден, ему наконец-то было дозволено вернуться к себе в Милан. С тех пор ему больше не было суждено снова увидеть «отца», хотя он и сумел еще до конца лета послать Наполеону из Италии 45 тысяч свежих пехотинцев и 2 тысячи кавалеристов, что можно было рассматривать как настоящее чудо.
