Но перед тем как супружеская чета достигла Аяччо, на ее долю выпало еще одно приключение. Мул под будущей матерью, оступившись, свалился с берега в реку. Летиция, как ни в чем не бывало, пустилась вплавь на муле вниз по течению, пока не попалось удобное место и они с Карло не выбрались на сушу. В Аяччо, в день Успения Пресвятой Богородицы (15 августа), Летиция разрешилась мальчиком, который за неимением акушерки появился на свет благодаря усилиям «Мамуччиа» Катерины прямо на диване.
Младенец, отличавшийся крупной головой и непропорционально крохотным тельцем, был наречен Наполеоне, в честь дяди Карло, что погиб в недавних сражениях.
Вскоре после рождения второго сына Карло отправился в Пизу, чтобы раздобыть там столь важное для него подтверждение своему благородному происхождению.
Характерно то, что, вернувшись, он закатил шумное празднество, и, что не менее характерно, супруга до конца своих дней попрекала его тем, что эта вечеринка обошлась им почти в двухгодовой доход. Однако деньги, вложенные в приобретение дворянского звания, стали приносить дивиденды. В 1770 году Людовик XV издал указ, согласно которому тем корсиканцам, что способны были доказать свое благородное происхождение и чьи семейства жили на острове на протяжении не менее двухсот лет, даровались те же привилегии, что и французским аристократам. А то, что Карло оказался в числе счастливчиков, стало возможным благодаря тому, что он имел удостоверения от благородных семейств Аяччо. Когда в 1772 году впервые созванные Генеральные штаты Корсики собрались на свое первое заседание, Карло оказался в числе избранных в Совет Двенадцати Дворян. С этого времени он именовал себя не иначе как Карло де Буонапарте.
Раннее детство Наполеона и его братьев и сестер мало чем отличалось от детства в семьях зажиточных крестьян. Муку, вино, оливковое масло, фрукты семья получала из собственных владений. Их пища состояла главным образом из кукурузной поленты, рыбы, иногда дичи, сыра из овечьего или козьего молока, оливок, инжира, вишен и каштанов. Тем не менее Карло обустроил новую обеденную залу. Ему приходилось принимать у себя важных гостей, среди них самого губернатора Корсики графа де Марбефа, старого холостяка. Босуэлл, который тоже бывал в числе гостей, писал: «Один из приятнейших людей в мире — этот француз, отслуживший не один десяток лет в армии, веселый, но без легкомыслия, и благоразумный без резкости суждений. Таков граф де Марбеф из древнего бретонского рода».
