— Радой! Откуда ты взялся, Радой?
— Бежим от турок, капитан Георгий.
Бывший трактирный слуга с восхищением смотрел на капитана, не в силах оторвать от него глаз.
— Ну, заходите, заходите же, рассказывайте, что там в Сливене! — приглашал их снедаемый любопытством капитан Мамарчев.
Изнуренные долгой дорогой, голодные, оборванные, приятели последовали за Мамарчевым. Он привел их в комнату, в которой жил, накормил как следует и после этого стал расспрашивать о Болгарии.
— Разбрелись наши люди, капитан, кто куда, — начал Станчо. — Все разбежались. Одни ушли с армией, другие подались в Балканы, а иные остались дома оплакивать свою судьбу. Великое это бедствие, капитан! Большое несчастье выпало на нашу долю!
— А что сталось со Сливеном?
— Сливен сгорел, капитан.
— Весь?
— Весь не весь, но большая часть домов сгорела, и остался от них один только пепел.
— И Драганов трактир сгорел, капитан, — вставил Радой. — Хозяин сам подпалил его, когда уходил с беженцами.
— Как, и хаджи Драган тоже ушел? — удивился Мамарчев.
— И он ушел, капитан.
— Со всем своим семейством?
— Вместе со всеми, капитан, — продолжал Радой. — Я тоже был с ними, но в дороге повстречался со Станчо.
— Радой сирота, капитан, из Еркечей, вот я и решил взять его с собой. Свет широк, а парень еще мал, пропадет где-нибудь. А тут надумали разыскать тебя, узнать, что же будет дальше.
Капитан Мамарчев вздохнул. Что будет дальше? Он сам этого не знал.
— А мои как там? Их вы не видали ни в Сливене, ни в дороге? — снова спросил капитан Мамарчев, глядя то на Станчо, то на Радоя.
— Нет, не видали, капитан.
— Послал жене весточку, чтоб и она уходила, но где она, что с нею, ничего не знаю.
— И мы не знаем, капитан. Может, пересидит в горах, пока минет эта напасть. Говорят, из Анатолии двинули даалии[41] и делибаши. От этих никому пощады не будет.
— Что верно, то верно, — вздохнул капитан и задумался.
Станчо с Радоем тоже молчали, думая о родных краях, которых им, может быть, больше никогда не придется увидеть.
Каждый день из Болгарии поступали вести одна безотраднее другой. Капитан Мамарчев места себе не находил. Беспокойство его усиливалось с каждым днем. Особенно тревожила его судьба жены. То ли она ушла с беженцами, то ли осталась в Сливене?.. Даалии вырежут всех, кто попадет на глаза.
Мамарчев ежедневно выходил встречать движущиеся мимо обозы беженцев и расспрашивал о жене. Одни пожимали плечами, другие говорили, что ничего не знают. Оставшиеся при нем Станчо и Радой изъявили готовность возвратиться в Болгарию, разыскать Раду и привезти ее, но Мамарчев на это не согласился.
