— А презервативы он вообще не использовал! И нечего их в счет вставлять! Я не позволю!
— А откуда у тебя презервативы, Мура? — ласково спрашиваю я.
— Никаких презервативов у меня нет и не было! — орет Мурка.
— Значит, это его презервативы. — Я люблю, чтобы во всем была точность.
— Ну, подумаешь! Ну, взяла! Подумаешь! Всего-то на минуточку! — верещит Мурка. — И нечего так смотреть! Все равно у этого чемодана нет хозяина!
— Ага, — говорю я, — значит, на минуточку. Мура, ты проворовалась.
— Давайте лучше решать, что будем с этим гадом делать, — слабым голосом умирающей Дюймовочки стонет Мышка, забившаяся в дальний угол.
И вы знаете, она права.
Мы молча поворачиваемся к Челентано и молча на него смотрим. Челентано хрипит и бьется в конвульсиях. Мы молча подходим к нему и молча берем за руки и за ноги. В глазах у Челентано — предчувствие скорой смерти. Мы молча раскачиваем его и молча вышвыриваем в коридор. Раскинув руки, Челентано на приличной скорости пролетает комнату и падает прямо на нашу американскую цыпочку, которая аккурат в эту минуту выходит из своего номера, чтобы вместе с группой американских туристов следовать на завтрак. Цыпочка визжит и падает навзничь. Челентано прибивает ее к земле всей своей немаленькой тушей.
— Мне кажется, это первые мужские объятия в ее жизни, — философски замечает Мурка, глядя на цыпочку.
Я ей за это очень благодарна.
Цыпленок барахтается под Челентано. Челентано барахтается на цыпленке. Наконец вскакивает и, прикрыв руками могучее месторождение, несется на улицу. Мы подскакиваем к окну. Челентано мечется по площади. Вид у него безумный.
— Ну что, девочки, пожалеем сильную половину человечества? — спрашиваю я, и девочки кивают.
Мы сгребаем в охапку челентановские штаны и куртку и выкидываем в окно. Челентано ползает по земле. Челентано собирает вещички. Прыгая на одной ноге, Челентано натягивает брюки. Сверкая пятками, Челентано улепетывает прочь от гостиницы. Мурка бросается к чемодану, судорожно роется в нем и, зажав что-то в кулачке, высовывается в окно.
— Эй! — кричит она. — Эй, болезный!
Челентано останавливается, будто его подстрелили, и с испугом озирается.
— Лови! — кричит Мурка. — Вот твой гонорар! — И она делает широкий жест сеятеля.
В воздухе плавно кружатся три цветных прямоугольника. Десять красненьких рублей с Лениным. Пятьдесят синеньких рублей с Ельциным. Сто зелененьких долларов с Путиным. Нелепо размахивая руками, Челентано ловит бумажки, подносит к глазам, рассматривает, стонет, рвет на мелкие кусочки и втаптывает в грязь.
