Отдавая должное всем этим заботам и радостям жизни, император в то же время все более убеждался в том, что Людовик XVIII не хочет следовать условиям договора в Фонтенбло и рассматривает республику и императорскую династию как узурпаторов. С тайной радостью он отмечал то обстоятельство, что нынешние калифы на час — сами подвергавшиеся оскорблениям в многочисленных клеветнических памфлетах, наводнивших в то время всю Европу и представлявших императора трусом или в виде некоего французского подобия Нерона или Калигулы, — считали его, Наполеона, человеком, нуждающимся в защите, а не источником опасности. Подобные ошибочные умозаключения приводили вражеские державы к выводу о том, что нет необходимости содержать хотя бы одного своего агента в Портоферрайо. Только одна Англия приказала полковнику Кэмпбеллу делить свое служебное время между Флоренцией, Ливорно и Пьомбино.
Император знал и утверждал, что, не считая нескольких тысяч интриганов, вся остальная французская нация остается преданной ему по духу, мысли и велению сердца точно так же, как она была предана принципам национального суверенитета и французской чести, что она всего лишь покорилась необходимости, навязанной ей ее врагами и новыми иудами, но что из 30 миллионов жителей страны 29,5 миллионов сохранили в своих сердцах надежду свергнуть господствовавших принцев, которые всего лишь враги нации и доверенные лица иностранных держав. Император знал, что если при вступлении гвардии в Париж женщины будут приветствовать ее шелковыми носовыми платочками с вышивкой и возгласами: «Да здравствует король!» — то население города выйдет на улицы, чтобы увидеть гвардию и воскликнуть: «Да здравствует старая гвардия!» Постоянная мысль о возвращении во Францию и наступление плохой погоды вынудили императора прекратить всякое строительство на острове, за исключением строительства дорог, которое продолжало обеспечивать безработных работой. В противном случае этим беднягам пришлось бы помогать другим способом. Деятельность императора свелась в основном к решению внутренних проблем острова. Замкнувшись в себе, он ждал наступления момента, когда общественное настроение во Франции будет готово к тому, чтобы с восторгом приветствовать его возвращение.
Таков был образ мыслей императора, когда на Эльбу приехал г-н Флери де Шабулон[186], бывший ревизор Государственного совета. Он был направлен на остров несколькими друзьями императора, чтобы информировать Наполеона о действительном состоянии французского общественного мнения.
