Г-н де Шабулон провел две продолжительные беседы с императором, после которых отплыл в Неаполь. Друзья Наполеона во Франции хотели, чтобы он знал о недовольстве, охватившем французский народ, а также о том, что движение, имевшее целью свержение действовавшего правительства, набирает силу. В пользу кого? Назывался герцог Орлеанский.
Как заявил император, это печальный пример того, как король свергается с престола собственным двоюродным братом. Вся эта информация укрепляла решимость императора пересечь море с небольшим отрядом войск, имевшимся в его распоряжении, вступить на берег Франции, как в свое время это сделал Цезарь, а уже там собрать вокруг себя вооруженные легионы.
Все, о чем говорил император в моем присутствии, давало мне повод думать, что он, с учетом того, что Венский конгресс был распущен, покидал Эльбу в уверенности, что привлечет на свою сторону императора Австрии. Тем не менее отъезд с Эльбы во многом зависел от счастливого стечения обстоятельств. Судя по всему, час для осуществления подобной экспедиции пришел; за прошедшие восемь месяцев денежные запасы, привезенные из Фонтенбло г-ном Пейрюсом, были израсходованы, так же, как и деньги, имевшиеся у мадам Мер и у принцессы. Я сохранил в неприкосновенности 800 000 франков золотом, составлявших личные запасы императора. Франция отказывалась выполнять условия договора от 11 апреля: настал момент, когда следовало не жаловаться, а действовать.
В течение нескольких дней император практически не покидал дворца, сохраняя молчание, полностью погруженный в думы. Чаще обычного он вызывал к себе генералов Бертрана и Друо, а также генерала Камбронна. В его кабинете на столе была постоянно разложена карта Франции с местами, отмеченными приколотыми к ней булавками. Воспользовавшись наступлением хорошей погоды, император решил возобновить несколько строительных проектов и начать новые. Оставив тревожные думы в своем кабинете, император вне дворца пребывал в радушном настроении: он шутил с принцессой, посещал мадам Мер, обедал с ней, инспектировал свою гвардию, дал ей указание разбить сад вокруг помещений казарм, решал с инженерами «опросы об улучшении военных сооружений вокруг города. Он делал все, чтобы люди не заподозрили его в существовании планов, которые он вынашивал.
Через несколько дней г-н Колонна д’Истрия, камергер мадам Мер, был направлен в Неаполь, чтобы предупредить короля Мюрата о решении императора вернуться во Францию, где Бурбоны установили режим, не отвечающий интересам нации. Император передал Мюрату, что родина призывает его к себе и что любовь к ней обязывает его откликнуться на призыв. Император потребовал от Мюрата, чтобы тот вел себя спокойно, оставаясь в своем королевстве, но при этом привел свою армию в состояние боевой готовности, выжидая развития событий. Император информировал Мюрата, что его заверили в том, что австрийцы не будут предпринимать каких-либо шагов, что Италия должна оставаться нейтральной, а он сам в течение ближайших дней покинет Эльбу. К сожалению, Неаполитанский король не собирался следовать данному ему мудрому совету. Он помнил, что своим поведением в 1814 году обидел императора. Он не стал скрывать от г-на Колонны, что размышляет над идеей осуществить активную отвлекающую военную операцию в Италии во время возвращения императора во Францию. Г-на Колонна просил его не делать этого, пояснив, что таково желание императора. Мюрат обещал последовать совету императора, но его обещание не было достаточно убедительным, что вынудило г-на Колонну, вернувшегося в Портоферрайо, поделиться с императором своими опасениями по этому поводу. Г-н Колонна привез с собой письмо императору от Неаполитанского короля, в котором горячо подтверждалась преданность последнего Наполеону. В письме также сообщалось о только что полученных от неаполитанского посла в Вене новостях о закрытии Венского конгресса и об отъезде русского императора в Россию. Эти новости, с нетерпением ожидаемые императором, заставили его принять окончательное решение о почти незамедлительном отъезде с Эльбы. Однако императора беспокоила идея Неаполитанского короля вторгнуться в Италию; он понимал, что этой демонстрацией военной силы Мюрат может нанести непоправимый ущерб его политическим планам, подобно тому, как он это уже сделал в 1814 году. Поэтому император, прежде чем покинуть Эльбу, вновь высказал пожелание о том, чтобы без его прямого указания Мюрат не приступал к каким-либо активным действиям.
