— Что теперь? Я не знаю, потому что все время сплю, господин майор, очень долго сплю и не знаю, что делается на белом свете.
— Так вот я приказываю тебе проснуться, Дужар.
— Слушаюсь, господин майор!
— Теперь я тебя бужу, видишь?
Майор схватил его за плечи, встряхнул изо всей силы. Колючие глаза майора смотрели в упор и прокалывали у него в мозгу какую-то скорлупу. Она трескалась все больше, открывая все новые тайники, но все это происходило так быстро, что нельзя было ничего ухватить в этой спешке.
Наконец иглы уткнулись во что-то твердое. Словно стена какая-то была там и защищала его сны, а за стеной таилась правда, желанная и страшная. Дужар заколебался. Он испугался правды. Лучше ее не трогать, не знать ее, пусть все останется, как прежде. С затаенной злой радостью он почувствовал, что глаза майора затупились, что они уже не беспокоят, не тревожат. Он вздохнул с облегчением, тень улыбки промелькнула по его лицу.
— Ага. Хорошо.
— Я ничего, господин майор.
— Смех тебя разобрал? Хорошо.
— Побойтесь бога, господин майор! До смеха ли мне теперь?
— Отвечай на вопросы! Где ты? Где ты находишься теперь, после пробуждения?
Дужар огляделся. На стене комнаты он заметил большой цветной плакат, прикрепленный четырьмя кнопками. Красивый и, как барышня, изящный солдат в каске и в боевом снаряжении шел легким, танцующим шагом; смеющийся, радостный, он смотрел на Дужара лучистым юношеским взором и указывал рукой куда-то вдаль. Он засмотрелся на бравого молодца.
— Что это?
— Это картинка.
— Картинка, хорошо. А что она означает?
— Что означает? Ничего не означает, господин майор, картинка — и все.
— Прочитай надпись, тогда узнаешь. Читай громко!
— «On les aura»[25], господин майор.
— Совершенно верно. А с кем же это? О ком тут речь?
— Откуда я знаю, господин майор… Может, о трупах? Потому что…
— Можно и так, трупах. Только о чьих трупах?
— Чьих? Трупы — это трупы, господин майор, трупы — они уже ничьи…
— Дужар, подумай о жене и детях, — вздохнул у окна полковник. — Ведь есть же у тебя где-то свой дом, семья?
— Где это все? Ничего у меня нет, господин полковник.
Старый полковник отвернулся к окну и замахал обеими руками.
— Достаточно, увести его!
— Сейчас, полковник, — отозвался чахоточный капитан. — Дужар, еще одно. Вы сказали нам в самом начале, что убили трех немцев. Это верно?
— Так точно, господин капитан, я убил их во сне и готов к самому тяжелому наказанию, но прошу и умоляю, чтобы вы не впускали тех.
