Едва я посмотрел на него, он упал на одно колено и робко проговорил:
– Господин Утред…
– Осферт! – сказал Беокка, заметив присутствие молодого монаха. – Ты же должен сейчас заниматься! Венчание завершилось, а послушников на пир не приглашали.
Осферт не ответил Беокке. Вместо этого он обратился ко мне, по-прежнему не поднимая головы:
– Ты знал моего дядю, господин.
– Разве? – подозрительно спросил я. – Я знавал много людей.
Я готовил юношу к тому, что откажу в любой его просьбе.
– Его звали Леофрик, господин.
И моя подозрительность и враждебность исчезли при упоминании этого имени. Леофрик. Я даже улыбнулся.
– Я знал его, – тепло проговорил я, – и любил.
Леофрик был грубым воином из восточных саксов, который учил меня воевать. «Эрслинг» – вот как он обычно меня называл, что означало «задница». Он учил меня, шпынял, рычал на меня, бил и сделался моим другом. Он оставался моим другом вплоть до того дня, когда погиб на залитом дождем поле битвы при Этандуне.
– Я – сын его сестры, господин, – сказал Осферт.
– Ступайте учиться, молодой человек! – сурово приказал Беокка.
Я положил ладонь на парализованную руку Беокки, останавливая его.
– Как зовут твою мать? – спросил я Осферта.
– Эадгит, господин.
Я наклонился и запрокинул лицо Осферта. Неудивительно, что он смахивал на Альфреда, потому что это был внебрачный сын Альфреда, рожденный от дворцовой служанки. Никто никогда не признавал, что король – отец мальчика, хотя ни для кого это не было секретом. Прежде чем Альфред обрел Бога, он развлекался с дворцовыми служанками, и Осферт был плодом его юношеской жизнерадостности.
– Эадгит жива? – спросил я.
– Нет, господин. Она умерла от лихорадки два года тому назад.
– И что ты здесь делаешь, в Винтанкестере?
– Он учится ради церкви, – огрызнулся Беокка, – потому что его призвание стать монахом.
– Я буду служить тебе, господин, – тревожно проговорил Осферт, глядя мне в лицо.
– Ступай! – Беокка попытался шугануть юношу прочь. – Иди! Ступай отсюда! Возвращайся к своим занятиям, или я велю наставнику послушников тебя высечь!
– Ты когда-нибудь держал меч? – спросил я Осферта.
– Тот, который давал мне дядя, господин.
– Но ты не сражался этим мечом?
– Нет, господин.
Он все еще смотрел на меня снизу вверх, так тревожно и испуганно, а лицо его было так похоже на лицо его отца.
– Мы изучаем жизнь святого Седды, – сказал Беокка Осферту, – и я ожидаю, что к закату ты перепишешь первые десять страниц.
– Ты хочешь стать монахом? – спросил я Осферта.
