– Нет, – повторил я.
– Почему бы мне не убить его? – спросил Пирлиг.
Теперь его голос был голосом воина, твердым и безжалостным, и глаза его были глазами воина, холодными, как кремень, и неистовыми.
– Нет, – повторил я.
Я знал: если Пирлиг убьет Зигфрида, люди норвежца отомстят.
Эрик тоже это знал.
– Ты победил, священник, – мягко проговорил он и подошел к брату. – Ты победил, – снова сказал он Пирлигу, – поэтому опусти меч.
– Он знает, что я его одолел? – спросил Пирлиг, глядя в темные глаза Зигфрида.
– За него говорю я, – ответил Эрик. – Ты выиграл бой, священник, и ты свободен.
– Сперва я должен передать свое послание, – заявил Пирлиг.
Кровь капала с руки Зигфрида, он все еще не спускал глаз с валлийца.
– Мы привезли от короля Этельстана следующее послание, – проговорил Пирлиг, подразумевая Гутрума. – Ты должен оставить Лунден. Он не входит в ту часть земли, которую Альфред отдал под правление датчан. Ты понимаешь это?
Он снова дернул Вздохом Змея, хотя Зигфрид промолчал.
– А теперь мне нужны лошади, – продолжал Пирлиг. – И нужно, чтобы господин Утред и его люди были нашими сопровождающими, когда мы покинем Лунден. Договорились?
Эрик посмотрел на меня, и я кивнул в знак согласия.
– Договорились, – сказал Эрик Пирлигу.
Я взял у Пирлига Вздох Змея.
Эрик держал раненую руку брата. На мгновение я подумал, что Зигфрид сейчас бросится на оставшегося невредимым валлийца, но Эрик сумел повернуть брата в другую сторону.
Привели лошадей. Люди на арене были молчаливыми, полными негодования. Они видели унижение своего вождя и не понимали, почему Пирлигу дозволяют уехать вместе с другими посланниками, но смирились с решением Эрика.
– Мой брат – упрямый человек, – сказал мне Эрик.
Он отвел меня в сторону, пока седлали лошадей.
– Похоже, священник все-таки умеет сражаться, – извиняющимся тоном проговорил я.
Эрик нахмурился – не в гневе, а в замешательстве.
– Меня интересует их бог, – признался он.
Он наблюдал за братом, которому сейчас перевязывали раны.
– Похоже, их бог могуч, – продолжал Эрик.
Я вложил в ножны Вздох Змея, и Эрик увидел на его рукояти серебряный крест.
– Ты, наверное, тоже так думаешь?
– Этот крест мне подарили, – сказал я. – Подарила женщина. Хорошая женщина. Моя любовница. А потом христианский бог завладел ею, и теперь она больше не любит мужчин.
Эрик протянул руку и нерешительно прикоснулся к кресту.
– Ты не думаешь, что он придает силу клинку? – спросил он.
– Воспоминание о ее любви может придать ему силу, – ответил я, – но настоящая сила идет отсюда.
