– С двадцатью двумя судами, полными норвежцев, – горько проговорил я.
– Они собрали всех, господин. Датчан, фризов, саксов, норвежцев – всех. Зигфрид находит людей везде, где боги опорожняют свои ночные горшки. Это голодные люди, господин. Люди, не имеющие хозяев. Отребье. Они собрались отовсюду.
Человек, не имеющий хозяина, был худшим из людей. Он никому не приносил клятву верности. Не имел ничего, кроме меча, голода и амбиций. В свое время я сам был таким человеком.
– Итак, Зигфрид и Эрик собираются устроить заварушку? – мягко предположил я.
– Зигфрид – да, – ответил Ульф. – А что касается Эрика… Он младший брат. Люди хорошо о нем отзываются, но Зигфриду не терпится учинить беду.
– Он хочет получить выкуп?
– Возможно, – с сомнением произнес Ульф. – Он должен платить всем этим людям, а у него нет ничего, кроме мышиных какашек во Франкии. Но кто заплатит ему выкуп? Лунден принадлежит Мерсии, так ведь?
– Так, – ответил я.
– А в Мерсии нет короля. Непорядок, верно? Королевство без короля.
Я подумал о визите Этельвольда и прикоснулся к своему амулету в виде молота Тора.
– Ты когда-нибудь слышал о мертвеце, встающем из могилы? – спросил я Ульфа.
– О мертвеце, встающем из могилы?
Он встревоженно уставился на меня и тоже потянулся к своему амулету.
– Мертвым лучше оставаться в Нифльхейме, господин.
– Возможно, существует древнее волшебство, поднимающее мертвеца из могилы? – предположил я.
– Ты слышал эти истории, – сказал Ульф, теперь он крепко стискивал амулет.
– Какие истории?
– Истории с далекого севера, господин. Пришедшие из земли льда и берез. Там случаются странные вещи. Говорят, люди могут летать там в темноте и мертвец ходит по замерзшим морям, но я никогда ничего подобного не видел.
Ульф поднес амулет к губам и поцеловал его.
– Думаю, это просто сказки, чтобы пугать ими детей зимними ночами, господин.
– Может быть, – сказал я и повернулся, чтобы посмотреть на мальчика, бегущего вдоль только что возведенной стены.
Мальчик спрыгнул со стволов, которые вскоре должны были стать бойцовой площадкой, заскользил по грязи, вскарабкался вверх по берегу и встал предо мной. Он так запыхался, что не мог вымолвить ни слова. Я подождал, пока он переведет дыхание.
– «Халигаст», господин, – сказал мальчик. – «Халигаст»!
Ульф в замешательстве посмотрел на меня. Как и все торговцы, он немного говорил по-английски, но слово «халигаст» поставило его в тупик.
– «Святой Дух»[2], – перевел я ему.
– Идет, господин! – возбужденно выдохнул мальчик и показал вверх по реке. – Уже идет!
