БАС: Вы упомянули Гюго, Ростана среди кумиров Айн Рэнд. А кто ещё из писателей оказал на неё влияние? Она вступала в литературный мир Америки, заполненный звёздами первой величины. Фолкнер, Шервуд Андерсон, Перл Бак, Маргарет Митчел, Стейнбек, Фланнери О'Коннор, Карсон Маккалерс, Торнтон Уайлдер, Фитцджеральд — всех и не упомнишь. Кажется, она не замечает их. В книгах о ней я наткнулся на её презрительные реплики в адрес Хемингуэя и Томаса Манна, Толстого и Солженицына, Ромена Роллана и Томаса Вулфа. Разницу между историей и литературой она видела в том, что история представляет мир таким, как он есть, а литература должна описывать таким, каким он должен быть. Это ли не формула социалистического реализма, насаждавшегося в СССР? А кого ценила? Смешно сказать: автора детективов Микки Спиллейна. И объясняла, чем её привлекали его романы: "У него всегда ясно, кто хороший, кто плохой. Чётко: чёрное и белое. Серое меня не интересует".
ТЕНОР: Не так ли мы все в юности тянемся к чему-то определённому, прочному? Полутона, многоголосье, непредсказуемость — всё это начинаем ценить позже. Может быть, Айн Рэнд инстинктивно откладывала — забывала — взрослеть? И когда перед ней предстал юный канадец, прочитавший "Источник" сорок раз, знавший текст почти наизусть, могла ли она остаться равнодушной, дать этому читателю затеряться в толпе других поклонников?
БАС: Ага — на сцене греческой трагедии появляется герой. Но заметили ли вы любопытное совпадение: Натан Бранден тоже был из русско-еврейской эмигрантской семьи. Даже если он не знал русского, это должно было сплести какую-то невидимую ниточку между ними. Иначе я не нахожу объяснения тому, что высокомерная Айн Рэнд могла в первую же их встречу проговорить всю ночь с желторотым юнцом, на двадцать пять лет моложе неё.
ТЕНОР: В воспоминаниях они объясняют это так: её пристальный оценивающий взгляд вызывал у него чувство, будто он попал в луч прожектора, но ему это нравилось. А ей понравилось, что он не испугался быть под лучом, ибо в этом было что-то дерзкое. Ведь дерзость говорит о силе характера, намекает на судьбу будущего героя. Вспомним, что евангельскую заповедь "не судите, да не судимы будете" она переделала на свой лад: "судите и будьте готовы быть судимыми".
БАС: То, что молодой человек так быстро попал под обаяние своего литературного кумира, женщины властной и уверенной в себе, мне как-то понятно. Но когда он привёл в её дом свою невесту и та тоже мгновенно оказалась в плену её чар — это уже требует искать объяснения в сферах, где обитают греческие богини, нимфы, сивиллы.
