Борис спрыгнул в воду, удержав равновесие, по инерции сделал шаг в сторону берега и застыл в нерешительности. Он не спешил убегать только потому, что сестра оставалась в лодке.
Тем временем Александра Сергеевна с отчаянием рванулась вперед, стремясь вернуть свои вещи. Но превратившийся в бандита «рисковый человек» не дремал, он схватил за руку Людмилу, чем-то ударил ее, так что она беспомощно качнулась. И вдруг в его руках появился пистолет, который он навел на голову девушки.
— Бросай сумку в лодку, а то убью твою сестру! — приказал он Борису и, повернувшись к Александре Сергеевне продолжил: — А ты уходи вон! Убью!
— Мама, пусть он убьет меня. Но вы не отступайте! — крикнула Людмила.
— Отдай ему сумку, сынок. Пусть подавится! — Александра Сергеевна, пока Борис медленно приближался к лодке и нерешительно опускал свою сумку через борт, успела по-рысьи допрыгнуть до цели и выхватить со дна лодки свой баул, толкнув при этом бандита так, что тот выронил пистолет и свалился в воду.
— Врешь, — зашипела Александра Сергеевна, — ты тут стрелять побоишься! Прыгай, Люда, в воду, не бойся! Тут не глубоко, — позвала она дочь за собой.
Людмила спрыгнула и, высоко поднимая ноги, скачками убежала прочь от реки.
— Сынок, за нами! — с этими словами Александра Сергеевна побежала вслед за дочкой.
Она уже ступила на суходол и отбежала от воды на несколько метров, считая, что бандит им больше не страшен, когда тот настиг ее, жутким ударом кулака свалил на землю и начал избивать ногами.
— Понимаешь — всех тут убью! Голыми руками убью! — приговаривал он, нанося удары.
Дети кинулись спасать мать, но оттащить бандита не смогли, поэтому просто упали на нее сверху, закрывая своими телами. Они не понимали, почему все это происходит, почему этот человек вдруг набросился на них. А бандиту вовсе не нужны были трупы, он охотился за их главной поклажей, совершенно справедливо полагая, что эта дамочка бежит на родину не с пустыми руками. Он давно присмотрелся к ней и установил, что она далеко не из бедных. Едва только Александра Сергеевна потеряла сознание, он вырвал из ее рук баул, оставил всех в покое и был таков.
Как он уплыл, дети, пытающиеся привести мать в чувство, не видели. Наконец Александра Сергеевна очнулась, шатаясь, встала и обхватила детей за шеи — то ли, чтобы опереться на них, то ли от нечеловеческой, тупой, воющей безысходности и от понимания, что осталась без денег, без сокровищ и без документов. Да еще мокрая и грязная, в изодранном платье, с помятыми боками, с синяками и ссадинами на лице.
