— Ой, а это что? — воскликнула одна из женщин с загоревшимися глазами, подойдя к посуднику. — Какая прелесть. Я беру!
— Этого нельзя брать, — предупредила Прасковья. — Это память о моем дедушке Пантелее.
— Да? — рассеянно отозвалась активистка. — И хорошо, что память. Эта посуда лучше сохранится в школе, а дома вы ее обязательно разобьете.
Короче, хитростью эти люди изъяли на глазах у растерявшейся девочки дорогой сервиз и унесли. Уцелело только одно большое блюдо, на тот момент находившееся в погребе с едой. Правда, для видимости экспроприаторы взяли еще пару пустяков. И сколько потом ни ходила Евлампия Пантелеевна к председателю сельсовета и к директору школы, сколько ни просила вернуть наследство ее отца, сколько ни увещевала, что взрослые люди, педагоги, не должны были такие дела решать с ребенком, ей ничего не вернули.
— Нет у нас такой посуды, о которой ты говоришь, — разводили они руками. — Можешь проверить.
Так концов пропажи найти не удалось. Утешает одно — Наталья Дмитриевна Григорьева, выманившая у маленькой Прасковьи дорогой сервиз и не отдавшая его в школу, впоследствии стала для младшей дочери Прасковьи Яковлевны первой учительницей. Прасковья Яковлевна никогда не сомневалась, что сервиз остался у нее, а теперь — у ее потомков. Но это была добросовестная учительница, что впоследствии изгладило все огорчения от ее поступка.
А уцелевшее блюдо по наследству досталось Прасковье Яковлевне, теперь — ее старшей дочери.
В книге «Загадка и магия Лили Брик» Аркадий Ваксберг пишет: «Существовала комиссия по изъятию церковных ценностей, то есть по грабежу имущества Русской Православной Церкви. Возглавлял ее Троцкий. Из православных членов был один лишь Михаил Калинин. Был там и Фроим-Юдка Мовшевич Краснощек — Александр Михайлович Краснощеков, выпускник 1912 года Чикагского (юридического и экономического факультетов) университета, то есть грамотные!»
Так не эти ли комиссии под удобную руку придумывали различные мероприятия, чтобы грабить еще и население? Вот, заодно подмели и упомянутый сервиз.
Начав жить собственными трудами, Пантелей Савельевич завел швейную мастерскую, где изготавливал чумарки. Это мужские зимние пальто на вате, отрезные по линии талии с присобранным по этому шву низом. На воротник ставили смушку — молодой каракуль. К чумаркам обязательно шили колпаки из того же материала, что и воротник.
Чумарка в паре с колпаком из серой смушки долгие годы была любимой зимней одеждой Якова Алексеевича. Говорят, последний такой комплект ему в виде подарка справил Алексей Федорович, его отец. А шил Пантелей Савельевич! Как полагается, сначала длинную элегантную чумарку Яков Алексеевич надевал только по праздникам, но во время войны, когда все остальное износилось, он ее уже не берег. В чумарке с колпаком он и погиб, по ней его и узнали среди остальных трупов.
