Первая жена Пантелея Савельевича была исключительно красивой девушкой. И тоже молоденькой. Барыня к ней благоволила и выдала ей при освобождении сверх положенной по закону нормы много дорогой посуды, столовых сервизов, всякого домашнего добра.
Пантелей Савельевич сам был очень красивый, хоть и невысокого роста, но хорошего сложения. Он был русый, имел благообразное лицо чисто русского типа. Кожа лица чистая, матовая, с размытыми румянцами на щеках. Выражение лица всегда имел улыбчивое, реже — озабочено-сосредоточенное. Сложен был хорошо, достаточно плечист, статен, в талии тонок, со стройными ногами. По нраву был малословен, добродушен.
После получения вольной земли не имел и крестьянским трудом никогда не занимался, а зарабатывал на жизнь шитьем мужской одежды, но это продолжалось не все время. В последние годы был звонарем в церкви. Ходил исключительно в праздничной по тем временам одежде — в вышиванке на выпуск, подпоясанной красным кушаком.
Таким было рождение на свет Пантелея Савельевича Сотника. У потомков Прасковьи Яковлевны до сих пор хранится тарелка из столового сервиза, подаренного Миргородскими в 1868 году — ко дню его свадьбы с первой женой. Женился он по тем временам довольно поздно, как бы потеряв молодые годы около своих благодетелей, поэтому они, Миргородские{1}, выстроили ему к свадьбе просторный домик, в котором позже родилась Прасковья Яковлевна. Это давало повод Борису Павловичу всю жизнь дразнить ее барыней Миргородской, тем более что Яков Алексеевич, ее отец, приходился Евлампии Пантелеевне троюродным дядей по линии все тех же Миргородских. В дополнении к книге я постараюсь дать добытые и переданные мне Алексеем Яковлевичем родословные, откуда это видно.
Судьба дорогому набору посуды, единственной памяти о Пантелее Савельевиче, выпала печальная.
В конце 20-х годов НЭП в стране доживал последние дни, в 1928 году в Славгороде развернулось массовое раскулачивание. И хоть Яков Алексеевич не относился даже к середнякам, но местные активисты не преминули даже таких людей пощипать, естественно, в свою пользу. Забрать у них что-то в свой карман. Тогда это широко практиковалось. Под предлогом организации школьной столовой они ринулись по дворам собирать ложки-плошки. Пришли и к родителям Прасковьи Яковлевны. Дома никого не оказалось, и к пришедшим вышла маленькая Прасковья, на то время десятилетняя девочка. Увидев среди пришедших людей знакомую учительницу, она перестала бояться и пригласила их в дом. Осмелев без хозяев, незваные гости распоясались и принялись бесцеремонно рыться в шкафах.
