— Подумайте, Орифджан, какие ходят слухи, так переплелись в них ложь и правда, что просто диву даешься! — настаивала на своем Шамсия.
— Не удивляйтесь, дорогая, сегодня слухи живы, а завтра нет! Человечность, прежде всего человечность! — Ориф нежно поцеловал жену и заспешил на работу: там его ждала сегодня группа добровольцев трудовой армии нового набора.
Шамсия проводила его до ворот и долго глядела вслед удалявшейся машине, на память приходили приятные и горькие воспоминания.
И в юные годы Ориф был честным, добрым, совестливым человеком с сильной волей. Пять лет учебы в Ташкенте были самыми радостными в их жизни: он в политехническом, Шамсия в медицинском. Не проходило и дня, чтобы они не виделись. Однажды зимой Шамсия тяжело заболела, пролежала полтора месяца в больнице. На больничном пороге, как шутила ее соседка по палате, даже образовалась вмятина от частых посещений Орифа. Он проявлял такую нежность к Шамсие, что сотрудники больницы то и дело говорили ей: «Если есть у девушки любимый, то только таким и должен он быть!» Услышав однажды это, Ориф пошутил: «Прежде всего надо быть человеком, а чтобы доказать свою любовь, надо совершить что-то удивительное…»
И верно, не раз он на деле доказывал это Шамсие.
Разве могла она забыть слезы благодарности родителей пятилетнего мальчугана, сына вахтера политехнического института, попавшего под машину и потерявшего много крови, когда Ориф, чтобы спасти его, несколько раз сдавал кровь для переливания? Чем же иным, как не проявлением любви к ближним, было и то, что большую часть денег, заработанных в зимние каникулы на разгрузке железнодорожных составов, он отправлял сестре, заканчивавшей сталинабадское медучилище, хотя сам жил на гроши?..
В день окончания института на торжественном вручении дипломов директор отметил в своем выступлении вместе с другими студентами и Орифа, подчеркнув, что с таких вот ребят нужно брать пример — они настоящие люди своего времени, честные и принципиальные, верные законам дружбы и товарищества.
Конечно, похвала эта прозвучала некоторым преувеличением, однако была не так уж далека от истины, потому что для Орифа и в самом деле это была принципиальная позиция, но люди-то не всегда платили тем же, как это нередко случается.
И Шамсия по своему женскому мягкосердечию иногда пыталась урезонить Орифа: к чему так расстраиваться, биться за правду, ведь никто не собирается ставить ему в вину, если он будет отстаивать эту правду с чуть меньшим рвением. Но Ориф был непреклонен даже с любимой девушкой.
