Намотавшись за день, Ориф надеялся хоть немного отоспаться, но куда там, едва он вошел в прихожую, как увидел на вешалке чей-то бекасабовый халат. Оказывается, у них сидел и ждал его прихода дядя жены, Амактура.
Это был еще полный сил, худой большеголовый мужчина лет пятидесяти, на лице которого выделялась аккуратно подстриженная бородка с проседью. Как всегда, он был одет в неизменный чапан и синюю бархатную тюбетейку, на ногах мягкие хромовые сапоги. Щеголь и чистюля — так говорили о нем его близкие и сослуживцы. Держался он всегда чинно, с достоинством. Настоящее его имя было Туракул, люди же с уважением называли Амактурой.
Ориф, переодевшись и сунув ноги в тапочки, прошел в гостиную. Амактура поднялся ему навстречу, вымученно улыбнулся, что сразу показалось Орифу несколько странным. «Наверное, хлебнул горячительного», — подумал Ориф, взглянув на стол, приготовленный к ужину. Там на глиняном, расписанном цветами блюде стояло остывшее жаркое из курицы, наполовину съеденное, зелень, чайник с заваренным чаем. Никаких бутылок не было. Значит, Амактура пришел выпивши и, как всегда, с какой-нибудь просьбой или жалобой, поморщился Ориф.
После взаимных приветствий он решил, что прежде проведает жену, но Амактура опередил его:
— С полчаса назад Шамсию вызвали в больницу. Она сказала, что привезли новую группу эвакуированных детей.
— Бедняжка, и так каждый день! — сокрушенно покачал головой Ориф и пошел сначала на кухню, а потом в комнату сына Озара.
Мальчик давно спал, свернувшись клубочком, одеяло сползло на пол. Отец ласково погладил его по густым волосам, укрыл одеялом и осторожно, на цыпочках, вышел. В соседней комнате на письменном столе он увидел записку Шамсии.
«Орифджан, — писала она, — меня снова вызвали в больницу. Из прифронтовых районов привезли группу больных, истощенных детей. Бедные малыши, за что они страдают… А тут еще Амактура заявился. Он будет вам жаловаться на свои болезни, но, думаю, не стоит придавать сколько-нибудь серьезного значения его словам.
Плов в казане. Подогрейте сами. Если по какой-либо причине задержусь, позвоню.
Ваша Шамсия. 11 часов вечера».
Ориф удивился: какие такие болезни у этого здорового, жизнерадостного дядюшки Амактуры и почему Шамсия пишет, чтобы он не придавал особого значения его словам? Каким словам?..
Тут было над чем призадуматься, но сейчас Ориф просто не способен был думать, он пошел на кухню, заварил свежий чай и с чайником в руках вернулся в комнату.
