С каждой ночью диспуты о метафизике личности и говна становились короче, драки — продолжительнее. После очередной схватки Галя украдкой (из коридора) позвонила Фединой маме. Умоляла приехать, чтоб повлиять, а то сама совладать никак не в силах. Свекрови Галя явно побаивалась. По отдельным репликам во время скандалов было понятно: Федина мама в семье — святое. Которое беспокоить нельзя ни при каких.
Тут в коридор почти беззвучно выплыл Федя и встал за спиной у хлюпавшей в трубку Гали. Вероятно, Галя обернулась. Наверное, её лицо перекосило от страха. С моего дивана было слышно, как мгновенно воцарившаяся за дверью тишина стала потрескивать от наэлектризованности. Ещё более заискивающе, чем Галя, Федя сказал: «Мама, я сам скоро приеду, не переживай, всё нормально». Повесил трубку и вдрызг расколотил о капитальную стену увесистый эбонитовый телефон. В эту секунду к неделю вертящейся у меня в голове картине — ночное небо с беззвучными молниями — добавился надрывистый раскат грома. Оглушённая Галя села на пол (о стену прошуршала спина и легонько стукнулся затылок), немного повыла и выбросила белый флаг. В смысле — решительно присоединилась к запойным.
Через неделю у них кончились деньги. Сын почему-то был уверен в существовании некой заначки. Не без садизма вымогал её у родителей. То есть очень спокойно обещал убить, если заначку не достанут. Родители увещевали и взывали, бессильно грозили милицией, безуспешно дрались. Потом побитый Федя и зарёванная Галя рвали бельё на груди: «Убивай, скотина! Ну нету, гад, денег, нету!».
Как-то в три ночи и впрямь вызвали милицию. Старший наряда предложил:
— Пишите заявление. Привлечём по статье. Например, за угрозу. Убийством или причинением тяжкого вреда.
После истеричного экспресс-совещания («Куда заявление, я ведь мать!..» — «Сам убью падлу!») Федя с Галей писать отказались.
Тогда милиционер сказал:
— Ну, значит, сейчас мы с ним ничего сделать не можем. Мы-то преступления не видели, а вы нам о нём официально сообщать отказываетесь. Короче, если вдруг и впрямь убьёт, приедем и оформим в лучшем виде, это я вам лично обещаю.
Подумал. И с этакой задушевностью, желая, видимо, перед уходом подбодрить будущих потерпевших, добавил:
— Вот лет двадцать бы пораньше мы б его живо в ЛТП5 определили.
Вздохнул. И вдруг заорал.
— А теперь где они, ЛТП, я вас спрашиваю? Прикрыли дерьмократы ваши! Идите теперь, бл… дь, просите денег у них от алкоголизма на платное лечение! У нас, бл… дь, теперь капитализм! Дерьмократы!!!
