Губернатор долго сопел перед микрофоном, собираясь с мыслями. Вице-губернатор уже собрался было спасать положение и полез на первый план, но тут губернатор заговорил.
— Александр ПетрОвич, — начал он, окая сильнее обычного. — Хочу, значит, тебе пожелать… — губернатор снова напряжённо засопел, и вдруг его серое лицо полыхнуло приступом вдохновения.
— Желаю, чтоб работа не была для тебя оголтелой… такой, знаешь… э-э-э… звероподобной… самоцелью!
Как Горбачёв на неудобный вопрос ответил
В 1999 году Михаил Сергеевич Горбачёв баллотировался в Госдуму с какой-то карликовой партией и ездил по регионам. На пресс-конференции в Твери местный журналист, взлёт карьеры которого совпал с агонией СССР, задал последнему президенту Союза вопрос с подковыркой: «Как вы теперь относитесь к экономической программе академика Шаталина?»
Для молодых и/или аполитичных нужно сделать небольшое пояснение. Шаталин был автором программы «500 дней», посвящённой переходу СССР к рынку. Горбачёв эту программу отклонил. А через год Советский Союз рухнул под тяжестью экономических проблем и прекратил существование «как геополитическая реальность».
Горбачёв уже открыл было рот для ответа, как вдруг сидевший рядом с ним тверской соратник среагировал на знакомую фамилию и, захлёбываясь от восторга, затараторил.
— Михаил Сергеич, так Стас Шаталин — он же наш, калининский, я же с ним, мы же в школе… Знаете, какая это голова, а уж как он в футбол играл, Михал Сергеич, и головой, кстати, играл, ах, какая это была голова, вы не поверите!
Внимательно кивая, Горбачёв выслушал этот поток сознания. Обернулся к задавшему вопрос журналисту. Развёл руками и со своей фирменной — то ли примиряющей, то ли укоряющей — интонацией произнёс:
— Ну вот видите!
Это была самая смешная и самая виртуозная реакция ньюсмейкера на неудобный вопрос, которую я когда-либо видел.
В ранние нулевые я в качестве журналиста частенько присутствовал на мероприятиях, связанных с реформированием налоговой системы РФ. Из огромного множества заседаний и обсуждений, из пафосных торжеств и полезных дебатов, из ставших законами и с ходу отвергнутых законопроектов — в общем, из всего массива информации в памяти осел лишь забавный терминологический диспут между Кудриным (тогда министр финансов) и Грефом (тогда министр экономического развития).
Спорили по поводу какого-то законопроекта с поправками в Налоговый кодекс. Кажется, речь шла о ценных бумагах и налоге на доходы физических лиц (НДФЛ). Грефу не понравились километровые формулировки, и он с искренним недоумением, без тени иронии сказал: «Алексей Леонидович, ну зачем же так усложнять? Есть же простое русское слово — бенефициар!»
