От стакана коньяка Михаила сразу развезло. Он поник в инвалидном кресле, откинув голову набок, глаза закрылись, и в голове потекли смутные несвязные видения. Тут ему почудилось, что он сидит в лодке, качается на мелкой волне, блаженное тепло обнимает со всех сторон. И, словно голос матери в детстве, волны лепечут ласковые слова. Проспишь, Миша, послышался явственно голосок. Он увидел мужика в длинной рубахе, который греб одни веслом, чему Михаил тихо подивился. Потом беспокойство охватило его. Не туда, не туда, старался сказать Михаил. Небо потемнело, гуща ветвей надвинулась, тиной болотной запахло. Правь к солнцу, к людям, старался выговорить Михаил. Нам в другое царство, донеслось от мужика, который даже не повернул головы. Конец, Миша, отмучался, теперь другие пусть мучаются.
Михаил открыл глаза полные слез. Иван полулежал в кресле с закрытыми глазами. В его руке тлела сигарета. Михаил попробовал подняться, но голова закружилась. Он снова дернулся — все качнулось, и он поплыл по полу, со страхом ощущая, что сон продолжается, и он плывет в бездну, не может затормозить. Наконец его осенило, что он в инвалидном кресле отца Ивана. Он даже вспомнил, как тот стремительно ездил по огороду, сильными руками вращая колеса, и специально проложил дощатый въезд в дом.
Михаил схватился за колеса, подъехал к Ивану, взял у него из пальцев сигарету и бросил в коричневую воду в тазу. Иван открыл глаза.
— А, Мишка, включился, — сказал он радостно. — А тут еще слетаем за бутылкой. Ну, отдохнул? Давай примем понемногу.
Когда за окном собрались поздние майские сумерки, Иван уже изрядно нагрузился. Михаил решил, что пора уходить. Он увидел, что в бутылке еще осталось граммов сто, потянулся допить, но увидел у Ивана дымящую сигарету и остановился. Он аккуратно вынул сигарету и бросил в таз. С трудом поднялся из инвалидного кресла, дошел к двери и затормозил. Вернулся к ящику, взял пачку сигарет и отнес подальше на подоконник. Очень довольный своей предусмотрительностью вышел на улицу. У самой калитки вспомнил, что Иван часто хвалился, что у него всегда при себе бутылка, пачка курева и спички. Набор старого русского, как он говорил.
Михаил вернулся. Бутылка была на месте, пачка сигарет — на окне. Михаил увидел, что нагрудный карман рубашки на Иване топорщится. Пощупал и достал из кармана спички, отнес их тоже к окну.
Тихо посмеиваясь, Михаил вышел в темноту майской ночи. По всей округе бойко выпевали соловьи. Всё вокруг радовалось жизни, каждая травинка трепетала и наливалась соком. Благоухала невидимая в темноте сирень.
