— А сарай как? — спросил Михаил стоявшего недалеко племянника.
— К чертовой матери клоповник…
«Может, все к чертовой матери?» — вспомнил и повторил про себя Михаил, когда уже с бутылкой стоял у дома Мельников. Хребет дома бессильно прогнулся, кровля обветшала и лохматилась по краям, пыльные окна, словно бельма, незряче отражали дневной свет. Михаил представил вместо рухляди новый двухэтажный особняк с отутюженной кирпичной кладкой, хрустально ярким стеклом пластиковых окон, с красными склонами новой металлической крыши. А рядом с домом сверкающий «Мерседес».
Дверь была открыта, видно, Мельников снова не пошел на работу. И верно, Иван сидел развалясь в засаленном кресле, вытянув ноги чуть ли не до середины комнаты, рядом на ящике стояла бутылка коньяка. Работал он на ассенизационной машине.
Увидев гостя, Иван обрадовано вскрикнул.
— Вань, а когда-то здесь «Мерседес» стоять будет, — вместо приветствия сказал Михаил. — А нас всех на кладбище. Веришь?
— Хрен им. А кто их говно вывозить будет? — загоготал Иван. — Без меня им каюк.
— Из Туркмении выпишут.
— А где туркмен говновозку возьмет. Я свою приватизировал, а новая, знаешь, сколько стоит?
— А они, новые-то, в складчину купят да рабов наймут.
— На мой век хватит, — спокойно ответил Иван и зажег сигарету.
— Бросай курить, Ваня, — Михаил вспомнил Василия и забеспокоился. Он пристроился в старое инвалидное кресло, которое осталось от отца Ивана.
— Я скоро на сигары перейду, — с улыбкой проговорил Иван.
— Ты знаешь, дома, дома чисто спички горят.
— У меня пепельница не сгораемая, — Иван кивнул на обитый грязный таз с коричневой водой, в которой плавали размякшие окурки. — И пожарный щит оборудован, — с хохотом добавил он.
— Ты уж поосторожней, — робко проговорил Михаил.
Тут тоненьким голоском засигналил сотовый телефон. Иван небрежно полез в нагрудный карман.
— Алло, — сказал Иван и нахмурясь долго слушал. — Все понял, Семен Семеныч, пятнадцать тысяч — и лады, пою у ваших ворот серенады. — После паузы добавил непоколебимым голосом. — А что мне делать, бензин-то дорожает… Все, поладили. — Он кинул телефон обратно в карман. — Завтра на дело наше правое. Дорого, говорит. А ты попробуй дешевле от говна избавься.
— Да, — протянул Михаил, — изрядно выходит.
— Ничего, для них это раз плюнуть, — Иван подтянулся в кресле. — Они, понимаешь, все наши денежки прикарманили, миллиарды. А нам, получается, свое говно оставили. Вот, пускай делятся. — Он громко засмеялся, снова откинувшись на спинку кресла.
