— У тебя есть телефон отца? — спросил Петя. — Дай мне.
Приехав к себе, Петя долго сидел на диване, соображал, что он скажет отцу. До этого, можно считать, он и не вспоминал об отце. Тот иногда выплывал незаметно, посторонне, были подарки, ненужные разговоры. Последние годы, стал вроде бы и совсем лишним. И Петя чувствовал неловкость своего интереса к отцу, не хватало решимости набрать его номер.
У телефона оказался отец, и Петя с облегчением вздохнул и назвался. Неожиданно отец расчувствовался, заторопился, стал благодарить за звонок. Петя ответил, что с учебой нормально, сессию сдал. Потом он помялся и спросил, почему они развелись.
— Я вас очень любил, — ответил отец, — и сейчас. Но ссорились мы, с мамой-то. Вот так.
— Пап, скажи, — Петя помедлил. — Как можно с одной женщиной всю жизнь прожить?
— Я сам не очень… понимаю, — отец стеснительно хихикнул. — Но ты не думай, что расстаться легче. Сколько времени прошло, а всё болит. Знаю, что лучше так, а вот чуть вспомню — и довольно тоскливо.
— Ну, так это ведь мама, — сказал Петя, вспомнив, как легко забыл своих подруг. — С другими-то иначе.
Отец засмеялся снисходительно.
— Это для тебя она — мать, и другой никогда не будет. А для меня иначе. Тут другое дело. Как бы мы не были, ну, чужими что ли в начале, а всё равно что-нибудь да зацепит, вклинится, да так, что потом не оторвёшь. Понимаешь?
— Не очень.
— Ну, может, позднее разберёшься.
После разговора с отцом Петя вспомнил Мозгалёву и сразу решил, что она вряд ли объяснила бы, в чём тут дело. Она иногда при встречах в институте издали улыбалась ему многозначительно, с подтекстом и довольно откровенным. Петя медленно перебрал в уме подружек, перебывавших у него с февраля. Решил, что если и звонить, то Жене: она — единственная, казалось ему, могла что-то сказать.
Она была дома. Обрадовалась, как будто не было почти трехмесячного разрыва. Петя даже отнёс её радость на счёт своей неотразимости.
— Куда ты пропал? — спросила она, будто не понимала.
— Да так, дела всякие, — отговорился Петя. — А у тебя что, с тех пор никого не было?
Она долго молчала, потом сказала серьёзно:
— Нет.
— Ну и зря. Я ведь не запрещал.
— А мне никто не нужен… кроме тебя.
— А почему?
Она снова долго не отвечала, потом сказала обречённо:
— Я однолюб.
— Придумала тоже.
— Нет, просто я без тебя не могу, — сказала она жалобно.
Петя не знал, что сказать.
— А если мне другая понравится, тогда что?
— Не знаю.
Голос её дрогнул, Петя почувствовал, как безмерно жалко стало эту девчонку. Он вспомнил её нежноё податливое тело, беззащитно зябнущее, стоило лишь ненадолго оставить её одну, глаза с постоянным ожиданием в глубине.
