— В этом году первый раз в лесу, — сказала Надя. — Хорошо, как будто праздник, Мы с дедушкой часто в парк ходили. А в детстве сказки про зверей сочиняла, тоже дед виноват. Он про медведей, рысей рассказывал, о тайге. В школе одно время хотела на биологический пойти.
— А он не говорил, что делал в тайге? — ухмыльнулся Борис.
— Говорил, конечно, — Надя стала серьезной, — когда уже выросла. Ему многое испытать пришлось. Я уважаю его. Там каждый цену свою узнает, настоящую. Дед говорит, если человек выдержал испытание, выходит, есть в нем что-то значительное.
— А может, у такого терпячка крепче? — заметил Борис. — Инстинкт самосохранения: гнут тебя, а ты съежился, сцепил зубы — лишь бы выжить, приспособиться.
— Фу-у, как вы говорите, — поморщилась Надя.
— Некрасиво? Зато правда. Чего не придумают для оправдания. И никто не пытается поперек обстоятельств пойти, разорвать круг.
— Да, вы очень решительны, — улыбнулась Надя.
— Давайте перейдем на «ты», — предложил Борис.
— А я заметила, Леонид Витальевич очень терпеливый. Ты на него так наскакиваешь, а он ничего.
— А-а, надоели они все, — отмахнулся Борис. — Смотри, как хорошо кругом, а мы черт знает о чем говорим. В лесу не только музыка, — Борис усмехнулся, обнимая Надю за плечи, — но и любовь.
— Любовь — моя любимая тема, — Надя выскользнула из-под руки Бориса и добавила шутливо: — Но не при северном ветре.
— Ветры непостоянны. В оркестре к тебе все равно приставать с ухаживаниями будут, тот же Смагин. Так лучше считайся моей девушкой.
— Скучно, чья-то девушка, — капризно сказала Надя.
— Давай попробуем. — Борис поймал ее за плечи, прижал к себе и попытался поцеловать. Она вырвалась, отступила назад, в ее глазах мелькнула брезгливость.
— Не надо портить день, — спокойно заявила она.
— А я так хочу, — Борис придвинулся к ней.
— Борис Степанович, — послышался голос Гаревских.
Михеев оглянулся: метрах в тридцати, у самого поворота тропинки, в разноцветии солнечных бликов стоял дирижер.
— Я вас ищу, — сказал Гаревских, приближаясь.
Надя, воспользовавшись замешательством, прошла обратно по тропинке и скрылась за деревьями.
— Что же вы от коллектива оторвались? — начал Гаревских. — Мы так интересно с вами спорили?
— Да я тут другую тему нашел.
— Какую же? Может, она всем понравится?
— Про любовь — для узкого круга, понимаете ли.
Гаревских молчал, лицо его стало серьезным, исчезло выражение превосходства.
— Борис Степанович, — проговорил он тихо, — наверное, вы в чем-то правы, мешают замашки руководителя. Но, поверьте, из лучших побуждений. Надя вам не пара. Я ее немного знаю.
