— Ки-и-ийя!!!
Обалдевший, ошалевший и даже не сопротивлявшийся Кот после удара отлетел в угол, но Пес уже вошел в раж.
— Ты чё, думал, я там, в библиотеке, только гербарии конопельные сушил?! Думал, только книжки протирал да пестики с тычинками скрещивал?! Да я там через такое прошел, такое видел — ад! — со слезами на глазах орал Пес. — Там на глазах моих крысы поганые, шушера талибская, двух пацанов наших, болонок штурмовых, «перьями» почикали! Там Энгельгардыч сам на растяжках-какашках мышиных три раза рвался, на себе его вытаскивал, в дерьме мышином, но живого! Встань, когда с тобой разговаривает лучший друг человека! — и он рывком поднял полуживого Кота. — Ты говорил, что убьешь меня? Ты только что твердил, что я гуманист? Да! Теперь я и сам вижу, что я — гуманист! Поэтому, получай! — и он хлестнул Кота по морде подобранным с пола галстуком. — Вот тебе за Акелу! Вот тебе за гуманиста! Вот тебе за Акелу!
— За Аарона! — тихо подсказал Псу Петух, уже оклемавшийся, крутившийся вокруг.
— Что? — Пес на мгновение остановился. — Ах да, конечно, за Аарона! — и продолжил хлестать «вице-президента» по усам. — Это тебе за Аарона! Это за гуманиста! За Аарона! За гуманиста! — и, швырнув наземь бесчувственного Кота, отряхнул лапы. — Ступай прочь, паленая кошка! И не плюй больше в сторону морпеха — рискуешь выплюнуть челюсть!
Но ступать или плевать в чью бы то ни было сторону Кот был сейчас явно не в состоянии. Пес же, встав над поверженным врагом, широко расставив ноги, гордо вскинул голову, заложил лапы за спину и затянул-завыл боевой гимн морской пехоты:
Ты — морячка, я — рыбак,
Я — рыбачка, ты — моряк…
— Ай да ботаник! — Петух восхищенно покрутил головой. — Ай да сукин сын!
— Чьим бы еще сыном я мог бы быть? — буркнул Пес, закончив гимн. Нашарив в кармане брюк пачку «Беломора», он уселся на перевернутый стул и неторопливо закурил.
Я потянул носом.
— Странный у тебя, Пес, какой-то табак, — после недавних событий мы все как-то незаметно перешли на «ты».
— Коллекционный, — нехотя отозвался Пес, — из гербариев Энгельгардыча.
— Что с «вице-президентом» делать будем? — Петух, деловито обшаривая карманы Кота, а тот всё еще не подавал признаков жизни, вытащил какую-то записку. — Что это у нас? «Бона сьерре, камараде… О-ла-ла, о-ла-ла… Э-к-с-к-л-ю-з-и-в-н-ы-х клиентов…» Нет, не то, ерунда какая-то. А здесь… Ага, есть! — он выпрямился и помахал двумя зелеными банкнотами. — Так, стольник — это мой, а это твои сорок девять, Пес. Держи.
