В 14–16 гг. он совершил серию успешных походов против зарейнских германцев, но хотя для окончательной победы ему требовался всего год, Тиберий зимой 16 /17 гг. отозвал племянника, наградив триумфом и титулом императора (Tac. Ann., II, 43).
В том же году в сенате произошел любопытный спор между Тиберием и Азинием Галлом (ibidem, II, 36). Речь шла о том, чтобы избрать высших должностных лиц сразу на пятилетие, так что легаты, начальствующие над легионами и занимающие в войсках эту должность до получения ими претуры, уже заранее были бы избираемы в преторы. При этом принцепс ежегодно должен был называть 12 одобренных им кандидатур. Тацит не сомневается в том, что предложение Галла затрагивало саму сущность единовластия, однако Тиберий при помощи лицемерной, но по видимости заслуживающей одобрения речи сумел отклонить это предложение, сохранив за собой безраздельную власть (ibidem).
Новый порядок выборов ограничил бы возможность принцепса контролировать магистратов, а через магистратуру оказывать воздействие на сенат и на систему высшего военного командования. Тиберий, согласно проекту Галла, должен был определять состав высших магистратов на пять лет вперед, и избранные таким образом должностные лица приобретали на этот срок известную независимость от принцепса.[309] Тацит, пожалуй, несколько преувеличивает опасность предложения Галла для принципата, но доля истины в его оценке, безусловно, есть.
Таким образом, хотя открытой конфронтации между Тиберием и его окружением с одной стороны и людьми из партии Германика с другой не происходило, трения между ними имели место. Трудно сказать, какое развитие получили бы их отношения в дальнейшем, если бы не внезапная смерть Германика: 10 октября 19 г. он скончался в Антиохии при загадочных обстоятельствах (Tac. Ann., II, 69–72).
При жизни Германик был главным буфером между своими сторонниками и партией принцепса;[310] теперь, когда его не стало, столкновение между ними сделалось неизбежным. Перевес сил в этом столкновении, безусловно, был на стороне Тиберия, опиравшегося на всю мощь государственного аппарата Римской империи, однако, Агриппина и её семейство также имели немало сторонников среди представителей властных кругов. Сведение счётов между различными группами внутри римской правящей элиты традиционно осуществлялось с помощью политических обвинений: Катон Цензор, например, чуть ли не пятьдесят раз за свою долгою жизнь был под судом, и не меньшее количество раз сам выступал в качестве обвинителя (Plut. Cato Major., 15). Неудивительно поэтому, что и борьба принцепса против "партии Агриппины" вылилась в серию судебных процессов об оскорблении величия (
