— Спасибо, мы не у частников, — говорит мама.
— А где же? — снова интересуется Пётр Сергеевич.
В вагоне душно, и лысина у него вся мокрая. Он вытирает её влажной антибактериальной салфеткой «Малыш».
— А я дикарём, с палаткой, — говорит Карина. — Смотрела «Три плюс два»?
— He-а. Тебе одной не страшно? — спрашиваю.
Хотя по Карине и так видно, что не страшно. Она вон какая бедовая — два раза была замужем!
— Вы, Мария Викторовна, зря отказываетесь, — продолжает Пётр Сергеевич. — На процедуры походите, отдохнёте. А девочку вашу можно воспитателям пристроить.
— Она вам что, щенок? — брови у мамы начинают ходить ходуном. — «Пристроить», надо же!
— Что вы! Вы меня не так поняли… — волнуется Пётр Сергеевич.
Бедный. Просто он к маме за четыре дня ещё не привык.
— Вы не волнуйтесь, — говорю я с верхней полки. — Мы с мамой домой едем, на постоянное место жительства.
— Валентина! — цыкает на меня мама.
— То есть как это? — не понимает Пётр Сергеевич.
— У нас там дом есть, — говорю. — Да. И папа тоже у нас там есть.
— Я что-то не понимаю… — лысина у Петра Сергеевича становится бордовой, как солнце за окном. — Что же вы мне голову тогда морочили?
— Перестаньте, — одёргивает его мама. — Никто вам ничего не морочил. Напридумывали себе!
— Пошли, чего покажу, — говорит Карина и уводит меня из купе.
* * *
Мы стоим в тамбуре. Карина курит тонкую сигарету в костяном мундштуке и похожа на Рокси из «Винкс»[1].
— А что я такого сказала? — говорю я.
Со взрослыми почему-то всегда так. Соврёшь — куча недовольства, а скажешь правду — вообще из штанов выпрыгивают.
— Проза жизни! — Карина выпускает голубой дым из ноздрей. — Забудь!
Красиво.
Но, вообще-то, это не совсем проза жизни.
Вообще-то, дома у нас с мамой пока нет. Мы его будем снимать. Вернее, даже полдома.
И папы у нас тоже нет.
— Подъезжаем, — говорит Карина и тушит сигарету. — Ты писать мне будешь, Валентина Батьковна? Я тебе электронку оставлю.
Глава 2
Необычная черносливина
Город встречал меня тёплым объятием — такое ощущение, что меня не было здесь не восемь лет, а целых восемь жизней… Солнце, море, кипарисы кругом, а на фонарном столбе висит объявление, и ветер его колышет:
«Сдам жильё русской женщине с ребёнком. Дёшево».
Нам это как раз подходило, и мы тоже как раз подходили. Просто на полдома нам чуть-чуть не хватало. Маму в школе сократили, поэтому.
Она бы никогда не согласилась вернуться в наш город, если бы не подвернулась работа. Ненужные воспоминания, как она объясняет. Маме позвонила подружка, тётя Вика Ботеева. Тётя Ботя, как я её называю. Они раньше в одной школе с мамой работали. Тётя Ботя сказала, что маму там до сих пор любят и ждут.
