Мне все эти рассказы были очень некстати. Еще в карцере, а теперь молча лежа на шконке я почти беспрерывно чувствовал боль в сердце. Дней пять или шесть терпел, но потом она сменилась чувством безоглядного ужаса, ощущением темного непроглядного мрака, поднимающегося из тебя самого и заполняющего все вокруг. Этот внутренний непередаваемый ужас, в котором своя голова казалась каким-то сплошным, абсолютно черным предметом, как-то приставленным к туловищу, продолжался дня три. Потом прошел этот смертельный, все заполнявший вокруг страх, и я, считая, что все это от боли в сердце, впервые решил записаться к врачу. На самом деле, как мне через много лет объяснил доктор Тополянский, это было по определению Сеченова «темное валовое чувство», расторможенный очень древний первобытный механизм в сознании человека, древнейший механизм защиты от реальной или мнимой опасности. Он возникает из глубокой не прослеживаемой тревоги, как результат почти абсолютной астении — чрезмерного истощения всех энергетических запасов человека.
Мед часть в Верхнеуральске была так же хороша — светлая, просторная, как больница, в которой я уже был. Царила в ней врач — сорокалетняя русская красавица, которая мне тут же сказала о своем призвании — ежедневной работе земского доктора.
Но я уже знал, что и больница и санчасть — хорошо устроенные декорации этой почти зверской тюрьмы. Что люди искалеченные в камерах — соседями, в карцерах — охранниками помощи не получают, а если приходится этой красавице писать медицинские заключения, они всегда бывают лживыми. Впрочем, иногда пробиваются жалобы в прокуратуру или медицинское управление, приезжают проверяющие — так чудовищно то, что описано в жалобах. Авторов как правило вызывают в мед часть, где эта красавица почтительно садится чуть в глубине, за спинами членов комиссии. И когда жалобщик начинает свой рассказ, врач довольно высоко задирает юбку и бедный парень много лет не видевший женщины, да еще такой красавицы, обо всем забывает и теряет дар речи.
О пережитом чувстве темного ужаса я говорить не стал, но сказал, что несколько дней подряд болит сердце и, как оказалось, довольно разумно предположил, что связано это с предыдущей голодовкой и сразу же после нее бесконечными карцерами, то есть общей слабостью. И попросил сделать укол глюкозы.
— Нет, вы же знаете — глюкоза повышает давление — уверенно солгала мне красавица — я пропишу вам хлорид кальция — горячий укол.
