— И тебе доброго дня, мам, — не очень-то дружелюбно ответила Эмма, пройдя мимо матери в квартиру и закрыв дверь. Ей совсем не хотелось выяснять отношения на лестничной клетке.
— Это правда!? — не отставала Олеся Викторовна. — Ты что, опустилась до воровства?!
— Конечно, нет! — сухо ответила Эмма. — Кто-то подкинул мне брелок от этого телефона. Я ничего не воровала.
— Ответь! Почему я каждый раз узнаю от чужих людей о твоих выходках? Ответь! — Олеся Викторовна рвала и метала.
— Ну, наверно, потому что ты не узнаешь о них от меня. Ты вообще у меня ничего не узнаёшь! — девчонка начала стаскивать с себя кеды.
— Ты же мне всю репутацию испортишь! — вскрикнула Олеся Викторовна. — Как я теперь в глаза людям смотреть буду!?
— Ты меня вообще слышишь!? — рассердилась Эмма. — Я же тебе сказала, что это не я!
Но Олеся Викторовна слышала только себя, она не замечала сопротивлений Эммы и продолжала разрываться:
— Я уже не говорю об отце! У него на кону вопрос о повышении! Ты же ему всю карьеру запорешь!
Эмма попыталась уйти от матери в гостиную, свою комнату, на кухню, но та прилипла, как банный лист, и всюду её преследовала.
— Он так долго шёл к этой должности! — Ты даже не представляешь, через сколько всего ему пришлось пройти! — от бесконечных воплей Олеся Викторовна начала терять голос. Последние фразы она уже не говорила, а сипела. — Он столько всего сделал ради…
— Например, продал родного брата? — хладнокровно спросила Эмма.
— Что? — прохрипела Олеся Викторовна. Её как будто громом поразило. — Ты знаешь?
— Да, знаю. Последние дни были очень информативны!
— Что бы ты там ни думала, но мы работаем, чтобы ни ты, ни Леша ни в чём не нуждались, мы работаем, чтобы лишнюю майку тебе купить, — с расстановкой произнесла Олеся Викторовна.
— Ой, вот только не надо как цыгане прикрываться детьми! — выпалила Эмма, — Если бы вы действительно волновались обо мне, то хотя бы изредка спрашивали, как у меня дела! Неужели вы не понимаете, что мне не нужны все эти вещи, которые вы покупайте! Всё, что мне нужно, это хоть какое-то внимание с вашей стороны! Я всего лишь хочу знать, что существую для вас! — Эмма вышла из себя.
— Ты… существуешь… — неуверенно проговорила Олеся Викторовна. — Мы волнуемся и заботимся о тебе.
— Ха! Заботитесь?! Вы не заботитесь, вы делаете видимость! Если вы думаете, что все ваши запреты — это забота, то вы ошибаетесь. Мне интересно, как вам вообще это удаётся? Вы вроде и не замечаете меня, но успеваете запрещать практически всё! Я, конечно, понимаю, что запретить легче, чем как-то участвовать в жизни, но.… Разве так должны поступать родители?! Ты посмотри, мне понадобилось стать «воровкой», — Эмма показала воздушные кавычки, — что бы ты захотела со мной поговорить. Я не верю, ты даже удосужилась прийти с работы! В следующий раз я подожгу лагерь, чтобы тебе пришлось взять отгул на целый день!
