— Есть другие способы? — спрашивает капитан у матроса, не обращая на меня внимание.
— Да их куча. Только сделать трудновато. То им освященную землю подавай, то эликсиры из редких трав, то зеркало величиной три на три метра.
— Ясно, — отвечает Чевинфорд. — Спасибо, Милтен. А что будет, если я предложу свое тело?
— Понятия не имею, — отвечает матрос. — Я все-таки не экзорцист. Да и вы — особый случай.
— Благодарю. Можешь быть свободен.
Матрос кивает, уходит, а капитан переводит взгляд на меня. Он какое-то время мешкает, будто раздумывает, что ему делать дальше.
— Это…
Я пытаюсь сказать, что это за призрак, но тот сразу же заставляет меня замолчать. По моей щеке бежит слеза. Прошу тебя, не делай этого! Но дух лишь смеется где-то в моей голове. Тихий, злобный хохот разъедает уши. Кажется, что где-то во мне гремят тысячи барабанов.
— Позовите Айсена! — командует Чевинфорд.
Спустя несколько секунд сонный, растрепанный фон Манлингер появляется на палубе, на ходу застегивая рубаху.
— Что-то произошло? — спрашивает он.
— Я собираюсь отдать свое тело духу, — говорит он. — Если со мной что-то случится — пообещай закончить то, что я начал. Покончить с Архиепископом.
— Но…
— Никаких «но». Или да, или нет, — настаивает Чевинфорд. — Если я сойду с ума, потеряю контроль, тебе нужно добраться до Архиепископа. Корабль и команда в твоем распоряжении.
— Она того не…
— Да или нет?
Фон Манлингер вздыхает, смотрит на Чевинфорда недовольным взглядом, потом на меня.
Останови его! Ну же!
— Хорошо. Я сделаю это, — кивает ученый, в то же время дух начинает нашептывать мне на ухо.
— Кажется, я знаю, почему ты здесь, — говорит он. — Я чувствую это. Видишь ли, эта шкатулка зачем-то нужна Архиепископу, и почему-то он сам не мог её достать. Но он откуда-то знал, что его враг, Чевинфорд, заберет её. Как только он доставит шкатулку Архиепископу, ты должна будешь убить его. Это тебе внушили и от этого не отделаться. А потому, когда я вернусь в свое тело, убью тебя.
Безымянный бог! Значит, это конец! Я сомневалась до последнего. Вот только дух не врет. Я чувствую это…
— Держи, — Чевинфорд передает фон Манлингеру Миша. — В случае чего не хочу ему навредить.
Ученый кивает, берет зверька из рук капитана. Миш пищит, желая вернуться к хозяину, но ученый не отпускает.
— Не надо, — шепчу я, но треклятый призрак не дает мне сказать это громче. Он полностью парализует меня. Не дает пошевелить даже пальцем. В голове все мешается. Чувствую лишь дрожь и судорожное биение сердца.
