Лампочки горели хорошо, мы радовались, насколько светлее стало в комнате, и любовались их красивым, холодным белым свечением.
Ночью, лёжа без сна, я вдруг заметила в одном из плафонов, ближе к стенным часам, какие-то странные бледно-голубые вспышки. Они были неравномерные — то ярче, то совсем слабенькие, — но повторялись довольно регулярно, раз в двадцать-тридцать секунд.
Я не очень хороша в электротехнике, но даже мне было ясно, что в люстре, отключённой от источника питания, ничего светиться не может.
Это было очень страшно. У меня сложилось две версии: 1) одна из лампочек каким-то образом нарушилась и выделяет ядовитый газ, который и даёт такое свечение; 2) в здании теплосети, что напротив, притаились враги и направляют в наше окно прицельный лазерный луч.
Часы пробили двенадцать. Я встала, прошла в комнату, где спал дедушка, и разбудила его. — У меня там какие-то вспышки в люстре, — пожаловалась я.
Теперь мы вдвоём сидели на диване в полной темноте и, задрав головы, напряжённо смотрели на люстру. О! — то и дело говорила я. Всё осложнялось тем, что вспышки, как назло, стали очень слабыми и дедушка их не видел. Точнее, вроде бы видел одну, когда только зашёл, но был не уверен.
— Это пришла моя смерть, — догадалась я. — Поэтому я её вижу, а ты нет.
Я была против того, чтобы зажигать люстру — враги могли увидеть и понять, что мы их обнаружили. Но любопытство победило. Люстра погорела минуты две, и мы её снова выключили. Теперь ждать пришлось довольно долго. Зато, когда дождались, вспышка получилась такая, что её разглядел даже дедушка.
Стало немного легче — по крайней мере, он убедился, что я ничего не выдумываю. Теперь, когда предубеждение рассеялось, дедушка стал видеть даже слабые вспышки.
— У меня нет объяснения происходящему, — наконец, сказал он.
— Такого не может быть. У всего есть объяснение! — возразила я, но дедушка повторил:
— Нет. У этого объяснения нет.
Мы ещё немного понаблюдали за вспышками, и дедушка решил, что лампочку надо выкрутить. — Я боюсь. — Ну, я сам выкручу. — Нет! — жертвовать дедушкой я не могла. — Дедушка притащил стремянку, и в кромешной тьме я полезла на неё.
— За жопу, дедушка, — напомнила я.
Прикасаться к лампочке было страшно, но она легко выкручивалась. Я передала её дедушке. — Следи за ней! — говорила я. — А я буду следить за плафоном!
Лампочка остаточно светилась красивым, ровным белым светом. Дедушка ощупью стал подыскивать место для неё на серванте, где лежали и другие лампочки, и когда прикоснулся к одной из них, под его пальцами неожиданно возникла ярко-голубая вспышка. Это было статическое электричество.
