Надо сказать, что мелкие неурядицы с Черкашиным никак не отразились на нашем участии в тревоге, и мы присутствовали на месте развития событий с самого начала. Первая услышанная нами по громкой связи команда была: «капитан Белов, отойдите от аппаратуры». Мы понимающе переглянулись, и нежные улыбки тронули суровые студенческие лица. Наше знакомство с вышеназванным офицером уже состоялось, и он за короткое время успел стать всеобщим любимцем. Дело в том, что капитан Белов был потрясающим, феерическим раздолбаем. Он был абсолютным чемпионом по попаданиям в дурацкие ситуации, куда с легкостью гения и неотвратимостью черной дыры затягивал себя и окружающих. Последнее его достижение случилось во время предыдущей тревоги, на которую капитан угодил, пребывая в состоянии тяжелого похмелья. В самый разгар мероприятия, когда станция вовсю готовилась к отражению вражеского налета, Белов нажал какую-то неприметную кнопочку, и функционирование станции было остановлено минут на двадцать. Пока включали резервные источники питания, пока заводили новые данные в программные блоки, группа условных стратегических бомбардировщиков Б-52 уже успела доскакать до Кремля. Приехавшая разбираться комиссия из округа с пристрастием выясняла у Белова, какую именно кнопку он нажал, но капитан был певцом единой ноты и, как любая творческая личность, никогда не опускался до повторений своих экспромтов. Лишенная помощи автора комиссия самостоятельно разобраться не смогла и уехала ни с чем. Удивительно, но Белову это сошло с рук. Все ограничилось несколькими сутками гауптвахты и запретом покупать водку в местном ларьке. Однако у начальства тоже есть сердце, поэтому запрет скоро сняли. Я еще тогда подумал, что материнская любовь Отчизны к своим раздолбаям может вполне сойти за национальную идею.
Мы еще пару часов позащищали мирный сон Страны Советов, после чего нам сообщили, что враг разбит, и мы опять победили. Утомленные перманентным подвигом, будущие доктора и кандидаты уныло потащились к месту постоянной дислокации, где не по своей воле заняли себя тем, что согласно уставу называется строевой подготовкой. Тем временем дни проходили один за другим, и, в конце концов, подошло время госэкзамена, который весь коллектив сдал, не испытав особых затруднений. За день до отъезда нас выстроили на плацу, поздравили с окончанием сборов и обозвали лейтенантами запаса. Вечером меня выловил капитан Белов и сказал, что звание надо обмыть, а то следующее присвоят нескоро. Продвижение в военном направлении интересовало меня примерно так же, как командира нашего полка философское наследие ацтеков, но предложение обмыть событие было встречено с пониманием. Встреча однополчан состоялась тем же вечером в комнатке у Белова. В конце застолья он оглядел нетрезвым взглядом поле алкогольного боя и произнес пророческую фразу: «Скоро все это накроется медным тазом». После этого мрачного предсказания силы покинули Кассандру в погонах, и капитан заснул, не отползая от стола. Смысл данного изречения стал мне понятен только много лет спустя, и я еще раз поразился широте капитановой души и нетривиальностью его мировосприятия.
