— Господь, сейчас мне особенно трудно принять правильное решение. Я боюсь, что за Стасом придут к нам в церковь серьёзные проблемы и навредят общине, которую Ты мне доверил. С другой стороны, и за его душу лилась Твоя кровь на кресте. И его Ты выкупал из царства греха, — произнося последние два предложения, пастор почувствовал духовный подъём и то особое Божье тепло в душе и теле, которое много раз в жизни подсказывало ему как правильно поступить. И, следуя этому наитию, ещё ни разу он не обманулся в принятии правильного решения. Поэтому и сейчас Виктор Иванович решил дать Стасу ещё один шанс. Заканчивая молитву, он просил Бога, — Господь, присутствуй при нашей беседе и направь её в правильное русло и прославься Ты через это наше общение с Руковым. Аминь.
Память напомнила Виктору Ивановичу, что Стас Руков — это ненастоящее имя того человека, который скоро должен к нему прийти. Он сам сказал ему это. Он тогда так же называл своё настоящее имя, но в памяти оно почему-то не всплыло, да это не так и важно. Пастор также вспомнил, что ему рассказал Володя. Как Стас попросил пожить у него на даче, явно кого-то опасаясь. Причём, сам предупредил Володю, что это связанно с опасностью. А потом Володя передал то, что его соседка по даче рассказала ему о людях, искавших Стаса, и как она помогла Даше. Всё это больше походило на авантюру со стороны Рукова, чем на жизнь в Господе. «Конечно, — думал Виктор Иванович, — и бандиты приходили к Богу и вливались в протестантские церкви». Дальше его мысль проводила параллель с Евангелием. Подобно тому, как разбойник на кресте обратился к Иисусу, признал Его Господом и обрёл спасение. Но все те бандиты и разбойник смирялись пред Господом, признавали Иисуса господином их жизни. Пастор сам не раз разговаривал с такими братьями. В основном они все оставляли своё бандитское прошлое и жили по заповедям Христа, во всяком случае, прилагали максимум усилий, что бы жить по Божьим законам. С Руковым же было не так, прошлое тянулось за ним и тянуло его к себе.
Все эти размышления находились на одной чаше весов. Виктор Иванович сидел у себя за письменным столом и размышлял. На другой чаше весов было понимание, что и за Рукова тоже лилась кровь Христа на кресте, а также эту чашу весов дополняло чувство божьего присутствия, которое пастор чувствовал, молясь Богу об этой нужде. Вторая чаша весов перевешивала, и пастор принял решение до прихода Рукова. Но, конечно, надо с ним серьёзно поговорить и осторожно выяснить, какая у него самого, у Стаса, позиция.
