Виктор Иванович слышал, как жена открыла входные двери и как она здоровалась со Стасом — это был он. Потом она проводила Рукова в кабинет мужа. Виктор Иванович встал навстречу Стасу и протянул руку для рукопожатия. Пастор и раньше отмечал, что Руков здоровается быстро, но жмёт руку крепко. После того, как они сели друг против друга, Виктор Иванович начал:
— Ну расскажи, что с тобой произошло.
Тон пастора был дружественный, но одновременно чувствовалось какое-то напряжение.
В дверь тихо постучалась Ольга Петровна, и, открыв её, спросила:
— Может, вам чай или кофе принести?
Виктор Иванович вопросительно посмотрел на Стаса.
— Мне кофе, если можно.
— И мне тогда тоже кофейку принеси, пожалуйста, — попросил супругу пастор.
Пока они ожидали Ольгу Петровну, Виктор Иванович спросил:
— Как Даша себя чувствует?
— В целом неплохо, но я заметил, что она как-то устала, что ли.
— Это она о тебе переживала. Она две недели у нас жила, только позавчера к себе переехала и Катю с собой взяла.
— А сейчас что, Катя у нас живёт? Даша мне не сказала…
— Мне кажется, у неё были темы поважней. А Катя сама напросилась, чтобы за Дашей присмотреть, они подружились, ты же в курсе. Сегодня дочь ночевала дома, чтобы вас не беспокоить.
Постучавшись, в комнату вошла Ольга Петровна, неся поднос, на котором стояли две чашечки ароматного кофе, сахар, сливки и печенье в розетке.
Стас пил кофе, поглядывал на пастора и думал, как начать свою исповедь. В его сознании и понимании всё сводилось к тому, что Бог его уже не примет. Всё у него получалось не так, как хотелось. И если в его похищении он только жертва, то многое, что он сделал, не по-христиански, и это ещё мягко сказано. Ранил Ската, смалодушничал и уступил взбалмошной дочке Рябова, да и Сыча он практически убил. Разве Бог такое может простить, тем более что он — Стас — уже знал истину, уже покаялся пред Богом? И в итоге так низко пал. Вот это всё сейчас и нужно было сказать пастору.
Виктор Иванович тоже молчал, отпивая из чашечки кофе, наблюдал за Руковым. Он видел, что тот сильно удручён, переживает, то есть находится в правильном положении пред Богом. Но заговорить пастор не спешил, давал время Стасу собраться с мыслями. Наконец, Руков заговорил:
— Знаете, Виктор Иванович, я для себя решил, что с верой у меня не получилось, и думал уже не приходить в церковь. Даша же настояла прийти к вам и всё рассказать.
— Даша у тебя молодец — и как христианка, и как жена, — вставил пастор и при последних словах глянул на Стаса, который согласно кивнул, — да и просто как женщина.
