Он приподнял наполовину пустой бурдюк, сделал два глотка и оттер губы. Ему было страшно. Он, конечно же, раньше убивал людей, но это было во время той короткой кампании, о которой он уже почти забыл. И вот теперь ему все время казалось, что мертвец неотступно следует за ними. Тем более что изменившийся к ночи пейзаж соответствовал настроению чародея.
Поля сменились густыми зарослями леса. Раскидистые ветви деревьев царапали медленно плывущие облака, из-за которых нет-нет ухмылялась щербатая луна. Она была похожа на бесформенный кусок камня, волею судьбы оказавшийся на небосводе. Привычные взгляду чародея два спутника планеты исчезли, звезды перемешались, он не узнавал небо над собой.
Где-то в зарослях вскрикнула птица или зверь, и чародей вздрогнул от неожиданности. Он инстинктивно потянулся к зикху, пытаясь вспомнить какое-нибудь охранное заклинание. Но мысли в его голове путались от избытка эмоций и выпитого вина — второй бурдюк подходил к концу.
Ахальо судорожно замотал головой, стараясь рассмотреть источник шума, но безуспешно, луна скрылась за очередным набежавшим облаком, и лес погрузился в зловещий мрак. Он с трудом разбирал дорогу, стараясь не сбиться с тропы, на которую они выехали, когда покинули лагерь разбойников. Громко хрустнула ветка под копытами животного, и Ахальо почувствовал, что кто-то со всей силы потянул его за подол рубахи. Он дернулся в сторону от невидимого противника, размахивая руками, отчего остатки вина пролились на холку ездового зверя, и животное, громко всхрапнув, дернуло боком. Потеряв равновесие, Ахальо принялся заваливаться набок. Раскинув руки, он инстинктивно попытался за что-нибудь схватиться, но, не удержавшись, упал на мягкую траву, устланную прелой листвой. Раздался треск, и ему на спину упала ветка, зацепившаяся за подол рубахи.
— Ахальо! — раздался тревожный крик Егора.
— Тут я, малец, — простонал чародей, подымаясь на ноги. Он с силой тер ушибленную спину, держа в другой руке пустой бурдюк. Осознав, что тот пуст, чародей с раздражением отбросил его в сторону и схватил животное за узду.
— Где мы? — почему-то шепотом спросил мальчик.
Ахальо, дернув за узду норовившего убежать зверя, прищурился, вглядываясь в темноту, и пожал плечами:
— Да кто его знает, малец. Надо бы подумать.
Он пошарил руками по полам одежды, достал папиросу и прикурил.
— Темно, не видно ни черта, — с досадой сказал чародей.
— Ага, — кивнул в ответ Егор.
Тяжело вздохнув, Ахальо поднял с земли обломившуюся ветку. В тающем свете луны Егор разглядел, как чародей простер над концом ветки руку, сотворил едва заметные пассы, и дерево тут же занялось голубоватым пламенем огня.
