А пока старое корыто собирает дробь капели. Эта дробь — необходимый звонкий шумок у всякого хуторского жилища. Он не мешает, не может помешать, как дробь дятла и разлив зяблика.
За Лакаей встала радуга, неохватная даже глазом! Крутая, налитая семицветьем, акварельная.
Солнце разметало лучи, облака заиграли. Лес сделался разноцветным, перестал быть зелёным! Стволы сосен медные, кроны — золото с зеленью, почти изумрудные.
Забыл розовый цвет. После дождя верхний слой полегчавших облаков порозовел. Нижний обернулся вытянутыми розово-фиолетовыми парусными стругами с чёткими контурами. Вид слегка воинственный, настораживающий землю и человека.
Облака решительно отделили высокое небо от хлебных полей: между облаками-стругами и землёй голубые озера-просветы, отливающие воронёной сталью. Они скоро вызолотятся, как живая предзакатная морская гладь.
Левее радуги через Лакаю переметнулась ещё одна, невысокая, пологая. Кажется, раскинь руки и обнимешь её.
Возле хутора стоят в приречье две разные радуги. Сердце веселят, глаз радуют.
Неожиданно для себя говорю внуку:
— Антон, дай посмотрю на тебя?
— На.
Сжимаю ладонями белобрысую головушку, гляжу мальчишке в глаза:
— Антон, ты какой?
— Такой, — его серые глаза умны и покойны. В них тихие звёзды.
Стоим под мокрым ещё солнцем, разглядываем радуги и друг друга.
В некоторых местностях России говорят не радуга, а рай-дуга. Правильно говорят. Сколько не любуйся, мало. Таинственная посланница небес радуга несёт на землю радость, мир и благоволение Бога. Так должно быть.
Может и нельзя ручаться за сродство слов радуга и радость, но в последний день Всемирного Потопа праотец Ной посчитал радугу радостным знамением. Ной понял: потоп не повториться. Тучи не сплошь покрывали небо, оставались просветы для солнца. Дождь не мог больше обернуться ливнем, потопом.
…После десяти вечера с Лакаи потянулся на хутор плотный туман. Недружно поднимается по луговому скату, но идёт широко, чуть грозно. Перевалил скат, вышел в огороды. Туман проглатывает небесную синь, цепляет низкие тучки, смешивается с облаками.
Внук засыпает.
Утром мальчишка бежит в люпины пить росу из звездчатых листьев-розеток. Роса хранит вчерашние радуги.
Внук нагибается к листьям, втягивает росу из розеток. Вдруг оборачивается ко мне:
— Дед, молния блеснула.
— Не может быть. Утро-то солнечное. Это тебе показалось.
— А-а, понял, — немного помедлив говорит Антон, — это я думал о чём-то и у меня думки перегорели. И получился блеск.
