Главное всё-таки Вода.
Он в Литве сильный: по-домашнему уютный, по-овинному духовитый, по-крестьянски обстоятельный. Большие, под два с половиною килограмма плоские овалы — чёрно-коричневые или матовые ржаные хлебы.
Откровенный Хлеб, трудный и стойкий, как колос ржи; без сладенького жеманства, без глупостей. Он не хочет нравиться, заискивать. Не понимаешь в Хлебе и ладно.
Здешний хлеб притягивает, как и вода колодезная. Хлеб — батюшка, Водица — матушка. Это и теперь не оспоришь.
Мой чай-настой обретает с местным хлебом вряд ли доступный городу вкус и смысл, будто целуешь полированную ладонь пахаря. Извините.
Перед таким хлебом и такою водой сперва теряешься. Невольно сближаешься с начальным смыслом, кажется, самого простого:
ХЛЕБ И ВОДА, НА ХЛЕБ — НА ВОДУ, БЕЗ ВОДЫ И ХЛЕБА…
Потому и теряешься.
Раньше бы понять это. Конечно, простота хуже воровства.
Он и Она на столе.
«Хлеб выкормит, вода вымоет».
В нашей московской квартире висит над кухонным столом «Отче наш». На хуторе нет. Но, оказывается, внук помнит молитву наизусть. Только ударения кое-где меняет, не справляется четырехлетний малыш с ударениями.
И мальчишка строго воркует, остановив широкий взгляд на наших лицах:
«Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое;
Да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
Хлеб наш насущный дай нам на сей день;
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого; ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь».
Сегодня 22 июня. Миновала самая короткая в году ночь. Из радио парадно летит марш «Прощание славянки».
— Расскажи про войну? — просит внук.
Разве расскажешь. Я никогда не воевал. В 1941 году мне было семь лет. Но отвечать мальчишке надо.
…В июле 1976 года шли мы на байдарке по Белоруссии, по реке Дриссе. Бабушка, я и мама Антона. Бабушка тогда не была ещё бабушкой, а мама была нашей десятилетней дочерью Алёной.
Хороший маршрут, быстрая река, дремучие лесистые и открытые песчаные берега. Правда дно опасное — каменистое и часто встречаются в воде чёрно-коричневые туши мёртвых кабанов.
Выбрали живописную глухую стоянку. Поставили палатку. Решили пожить здесь недельку.
Живём. Ходим по опушкам и пашням. Иногда забираемся в чащу. Всюду воронки, окопы, землянки. Собираем ружейные и автоматные гильзы, осколки бомб и снарядов, пулемётные ленты. Попадаются проржавевшие немецкие термосы, наши и немецкие каски.
