Акука | страница 67

Тихо-тихо садится солнце. Комнатные лучи неслышно-неспешно ползут под потолок.

И разом заполняет жилище фиолетовая пустота: упало-таки светило за неплотную сеть берёз и сосен.

А все-таки земля просыпается.

Воскресными утрами польское и немецкое радио транслируют мессы из костелов и кирх.

Отказываюсь от всех дел, слушаю.

Месса…

Монотонное, покорное чтение молитвы. Стихийный, то густой, то звонкий напор органа. Мольбы под музыку — просительный речитатив. Сокровенные паузы, провалы тишины. И, наконец, волны кафедрального хора с органом. Волны музыки, голосов, подголосков, стеснённые стенами и сводами, солнечными витражами и единением паствы.

Пасха. Кантата «Глория»2 Антонио Вивальди.

А перед глазами березовая весна в Шилишках. Ровный плотный строй умытых березок с банками сока у стволов. За окном — мой берёзовый орган в зелёных листиках-копеечках первой листвы.

Ветра нет, но мой орган отлично звучит в паузах мессы.

Зоревое гудение ранних усердных пчёл отдаётся наголосками разной высоты в тонких берёзовых стволах, резонирует с трепетной листвой.

Одуванчики, нарциссы, тюльпаны; трясогузки, зяблики, дрозды — смиренные и весёлые старожилы моего хутора-храма под открытым небом,

— Глория! Глория, глория! — вступает кафедральный хор радиомессы, сливаясь со звуками берёзового органа.

И снова провал тишины. В ней рождается одинокий полётный тенор, бесплотный и доверчивый. Он молит Бога о себе и за нас:

«… — И будет Господь прибежищем угнетённому, прибежищем во времена скорби.

И будут уповать на Тебя знающие имя Твоё, потому что Ты не оставляешь ищущих Тебя, Господи…

Ибо не навсегда забыт будет нищий, и надежда бедных не до конца погибнет…»

Храмовое эхо подхватывает «Амэн!» кардинала и уносит возглас под купол: «Амэн-н-н! Аэн-н-н!»

Отголоски, отголоски, отголоски…

Уходят мгновения редкой чистоты и идеальной простоты. Они растворяются в покое дома, долго поют во мне, очищают душу и неумолимо исчезают. Дай Бог, чтобы не бесследно. Надежда есть: не хлебом живы, а молитвою.

Бесплодно искать слова, воссоздающие мессу. Её язык, устав и традиция — незамутненное доверие к первоосновам — к Библии, латыни, чистому родному языку народа. Эти первоосновы соприродны человеку, самоявленны, как сказочные герои и события, и не требуют всезнающего вмешательства.

Об этом неловко говорить. Наши слова не помогают. И не нужны они устоявшейся душе.

По пашням бродит утро.

Не умолкает мой берёзовый орган. Минуты и часы радиомессы обитают в хуторской избе: покоят, бодрят, смягчают душу. Молитва места не ищет.