21 июня. Нижний Новгород.
Меня разбудило легкое прикосновение к плечу, и я тут же подскочила на месте, вглядываясь в освещенную солнцем дорогу. Она шла, не обращая на машину внимания, а за ней прыжками двигалась тварь. Я схватила ружье, чтобы прикончить ту, но смутная догадка остановила меня. Вышла вслед за Тореком.
Бросилась к девочке, но тварь тут же направилась ко мне. Торек успел перехватить ее и теперь держал за горло, не позволяя вырваться. Я не стала останавливаться на своем страхе, ведь пришло время поставить на карту все.
— Подожди! — крикнула, но ребенок продолжил путь, даже не вздрогнув.
Она шла медленно, едва переставляя ноги. Одета была в изорванные лохмотья, вся грязная, волосы спутаны и колтунами висели вокруг ничего не выражавшего лица. Она просто шла. Туда, где ей кидали еду. Она не умерла бы от голода, но продолжала его чувствовать. Она просто шла. Девочка, прожившая четыре месяца рядом с этой тварью, питающаяся отбросами, кутающаяся по ночам в остатки своей одежды. Она уж точно давно разучилась плакать, и это возвышало ее надо мной до такой степени, что я почувствовала оцепенение. А она просто шла. И, кажется, только сейчас я увидела самое страшное, что произошло с этим миром.
Торек, продолжавший удерживать тварь, но тоже понявший то, о чем догадалась и я, не причинял той вреда.
— Привет! — обратился к девочке громко, но мягко, однако не добился никакой реакции. Но я уже была к ней гораздо ближе, поэтому схватила за худенькие плечи, аккуратно, стараясь не напугать, хотя вряд ли кто-то еще был на это способен, заставляя остановиться.
— Привет, — я повторила. — Как тебя зовут?
Она наконец-то посмотрела на меня, но в затуманенных глазах так и не отразилось ни одной мысли.
— Меня зовут Ирина. А моего друга — Торек, — я поняла, что надо говорить. Говорить до тех пор, пока она не начнет слушать. И неважно что. — Ты можешь звать меня Ира. Моя мама звала меня Ирочка. А как тебя звала твоя мама?
Ребенок уже снова смотрел в ту сторону, куда шел. Она не пыталась вырваться, просто стояла и ждала, когда препятствие в виде меня исчезнет.
— Давай я угадаю? Настя? Лена? Оля? Алина?
Она не реагировала.
— Ты мне подскажи, а то ведь имен очень много! Олеся? Аня? Юля? Катя? А может, она звала тебя «лапочка» или «солнышко»? Это было бы чудесно! Все мамы называют своих детей «солнышками», ведь правда?
Никаких изменений.
— Знаешь, я тоже долго жила одна. Но потом встретила друга. Хочешь, мы станем и твоими друзьями? — снова бессмысленная пауза. Она ведь пришла за едой! Может, это поможет? — У меня есть вкусняшки. Хочешь огурчик? Или печеную картошку? Любишь картошку?
