А следующим утром воевода Серпуховской со свитой из пяти всадников уже скакал в Москву. Не был в ней дотоле Михаил.
Город поразил его своей многолюдностью и размерами. Не бывал в таких городах Михаил ранее. Один свежеотстроенный Кремль чего стоил.
Узнав дорогу, воевода сразу отправился в Разрядный приказ, что располагался внутри Кремля, недалеко от звонницы Ивана Великого. Вошёл через Боровицкие ворота, оставив ратников своих снаружи, перед стенами — с конями за стены не пускали.
В приказе зал большой, столов полно, где подьячие и писари над бумагами перьями скрипят.
— Боярин Серпуховской, воевода Михаил Андреевич Бренок, — представился он писарю за ближайшим столом. — Где мне дьяка Разрядного приказа сыскать?
— И тебе долгих лет, боярин. А чего его искать? Вон дверь в его палату.
Писарь указал на дверь вдалеке, в торце зала.
И пока Бренок шёл, ловил на себе удивлённые взгляды разрядных. Вроде и одет достойно, всё по чину. Может, только дородности не хватает.
Вошедши, поздоровался, представился полным чином.
Дьяк встал с деревянного кресла, вышел из-за стола, заваленного бумагами, приобнял Михаила.
— Рад видеть, боярин-воевода. Наслышан о тебе, в разрядах читал. Чем обязан?
— С воеводой Боброк-Волынским свидеться хочу. Нельзя ли помочь?
— Отчего же нельзя? Боброк по разряду — большой воевода, все рати Великого княжества Московского под ним ходят. Опосля великого князя Дмитрия Иоанновича — самый главный для воинства он и есть. Где живёт, знаешь?
— Кабы знал, добрался бы сам.
— Понятно. И города не знаешь?
— Откель? Я тут впервые.
— А до Серпухова где жил?
— В Брянске.
— Что-то бегут с Литвы бояре да холопы. Видно, Ягайло не по нраву пришёлся.
— И это тоже. Так как воеводу сыскать?
— Проводника сейчас дам. Григорий! — зычно крикнул дьяк.
Из-за стола выскочил и подбежал мужичок возраста неопределённого — можно было дать ему и двадцать пять, и сорок лет. Русые волосы, жиденькая бородёнка, глазами дьяка подобострастно ест.
— Вот он проводит. Боярин Бренок желает встретиться с большим воеводой Боброком. Проводишь, — веско сказал дьяк.
— Как угодно будет.
Писарь или подьячий — поди разберись — отвесил дьяку лёгкий поклон.
— Идём, боярин, здесь недалече.
Боброк и в самом деле жил недалеко. Писарь разрядный бежал почти, за ним на конях — боярин и воины.
Через два квартала остановились у дома каменного, богатого. Писарь заколотил рукой в дверь.
— Вот, привёл. Дом Дмитрия Михайловича и есть.
— Благодарствую.
