А еще он боялся, что в Сереже проснутся бабушкины гены. Говорят же, что и таланты, и черты характера часто передаются через поколение.
— С нашим сыном все в порядке, — повторяла Лена уже, наверное, в сотый раз. — Он очень здравомыслящий мальчик и, может быть, даже слишком реалистичный.
— С каких пор ты считаешь это недостатком? — усмехался Борис. — Разве в семье ученого серьезность и реалистичный взгляд на мир не должны поощряться?
— Знаешь… — Лена теребила угол очередной тряпки, которую собиралась превратить во что-то женское, черт знает во что. — Я боюсь, что ему недостает фантазии, воображения. Он… он даже врать не умеет!
— Ну ты даешь! — оставалось только развести руками. — Обычно мамаши, наоборот, ругают детей за ложь. У нас растет честный, трезвомыслящий мальчик. Да и душевная болезнь в этом случае имеет скудную почву для произрастания. По-моему, одни достоинства.
Лена вздыхала.
Впрочем, Борис и сам все чаще думал о том, что сын растет слегка скучноватым. Читать не любит, наукой не интересуется. Предпочитает шляться по двору с соседскими мальчишками. Годы летели незаметно, как на карусели, с каждым оборотом все набирающей скорость.
Сын вырос, поступил в вуз, не возражая против выбора родителей. Перекосы пошли с развалом Союза. Сергей тогда сначала пустился в какие-то авантюры, а потом женился на совершенно невыразительной девушке.
— У Сережи своя жизнь, — настаивала Лена. — Ты не сможешь прожить ее за него.
А потом в семье появилась внучка.
Когда Борис взглянул на малышку впервые, то вздрогнул. С пухлого младенческого личика, еще красного и одутловатого, на него смотрели глаза его матери.
Он отпрянул так резко, что вечером, когда они вернулись со смотрин домой, Лена устроила ему допрос с пристрастием.
— И чего ты испугался? — спрашивала она, за годы совместной жизни понимающая мужа лучше, чем иногда он понимал себя сам. — Это вполне нормально и вовсе не означает, что ребенку передастся болезнь ее прабабки. Как тебе такая чушь вообще пришла в голову? Это же наша внучка! Даже думать не смей!
Жена отругала его, и все же Борис видел, что иногда Лена тайком наблюдает за девочкой. Присматривается.
Девочка ничем не напоминала собственного отца и чем дальше, тем больше становилась похожа на прабабку, особенно когда смотрела на эту проклятую куклу. Когда пятимесячную внучку впервые принесли в дом бабушки и дедушки, она вдруг заулыбалась и стала тянуть куда-то ручки.
— Что там? Хочешь в окошко посмотреть? — спрашивала ее мать, покачивая ребенка, а девочка принялась хныкать и упорно тянулась к чему-то.
